За пять лет Мертвый Король возвысился от простого усовершенствования искусства некромантии до силы, способной изменить мир. Он больше не заключал договоры с некромантами, не манипулировал, не запугивал их, чтобы заставить служить себе. Он владел ими. Он больше не смотрел с Сухих Земель, вглядываясь в жизнь мертвыми глазами, говоря мертвыми губами, он жил в мире живых, облекшись в краденые тела, и бродил, где пожелает. Вокруг него выросла целая армия. Нежить струилась из какого-то неистощимого источника ужаса и вела за собой орды его мертвецов.
Покуда Челла прозябала, Мертвый Король безмерно возвысился. Он призвал ее ко двору, и это могло означать жуткий конец ее существования или же новое начало. Кай будет ее подношением. Свежим мясом. Даже в свите Мертвого Короля некромантов немного. Она принесет дары и тем ответит на его зов и возместит свой провал с мальчишкой из Анкрата — который тоже возвысился безмерно и неожиданно.
12
Пятью годами ранее
Источники Каррод воняют. Не мусором и гнилью, как привычно человеку, но химикатами — сплошное оскорбление ощущений, зловоние серы, напоминающее тухлые яйца, смешанное с более резкими запахами, от которых краснеют глаза и течет из носа.
— Теперь вы понимаете, почему дорога ведет в обход с запада, с подветренной стороны, — сказала Лейша.
— Но здесь же невозможно жить, да? — сказал Солнышко.
Хороший вопрос. По правде говоря, по мере продвижения на север, в пустоши, вода стала редкостью, а то, что булькало в источниках Каррод, было совершенно точно непригодно для питья. Оно, дымясь, поднималось из кишок земли и пахло соответствующе.
Поселение — семь домишек и пара амбаров — сгрудилось на западном склоне, который хоть немного обдувало ветром. Если тут вообще бывал ветер. Строения выглядели обледеневшими, но, подъехав ближе, мы поняли, что это соль, пропитавшая дерево, свисающая с крыш. Мы проехали мимо первого амбара, двери которого были широко распахнуты — внутри находились груды соли, словно зерно после сбора урожая, какие-то кучи белые, какие-то серые, на задах — ржаво-рыжие, слева — небольшие кучки бледно-голубого цвета.
Упрямца приходилось подгонять палкой. Животным здесь явно было неуютно. Они облизывали морды, плевались и снова лизали. Я чувствовал соль и на своих губах, напоминавшую океанские брызги, но острее и резче. Руки пересохли, кожа на них стала напоминать пергамент.
Мы привязали лошадей, и Лейша провела нас к одной из самых маленьких хижин — я сначала решил, что это уборная. У входа сгрудились, глядя на нас, жители — все в повязках, на которых при дыхании хрустела соль. У одного был огромный зоб, охватывающий всю шею складками крапчатой плоти. Лейша постучала и вошла. Мы с Солнышком остались на пороге, вглядываясь в темноту. Казалось, мы все просто не поместимся внутри.
— Лейша.
Ей кивнул кто-то, сидевший в дальнем углу.
— Тольтех.
Она присела на корточки рядом с ним.
Тольтех смотрел на нее ясными глазами над повязкой. Он непрестанно что-то толок в ступе.
— Возвращаетесь?
В его голосе не было удивления.
— Нас трое, с нами животные. Нужны снадобья на неделю.
— Неделя — большой срок для Иберико. — Тольтех посмотрел на меня, потом на Солнышко. — Там и час — это уже долго.
— Если управимся за час, значит, через час будем здесь, — сказала Лейша.
Тольтех опустил пест и потянулся к низенькой полке. Он взял миску с маленькими плотными свертками из промасленной бумаги. Рука у него была вся в шрамах. Таких же оплавленных, как у Лейши.
— Примите одну на рассвете, другую на закате. Глотайте вместе с бумагой, если получится. Соль вытягивает из воздуха любую жидкость и растворяется в ней, и это долго не продержится в сыром месте. Пять монет серебром.
Правильно подобранные соли могли спасти от хвори, вызванной отголосками пожара Зодчих. Никто не знал почему. Нужные соли можно было при должном умении получить из вод источника Каррод. Пять монет серебром — не так и дорого. Я отсчитал плату — на одной из монет был профиль моего деда — и передал Лейше.
Тольтех принялся складывать пакетики соли в холщовую сумку.
— Если найдете что-нибудь в холмах, даже просто обломки, принесите мне, и я верну ваше серебро.
— А что ты раньше находил в Иберико, мастер Тольтех? — спросил я. — Я сам в некотором роде коллекционер.
Я немного наклонился вперед, не отходя от дверей. Сквозь запах соли чувствовался другой запах — болезни.
— Мелочи. — Он показал две бутылочки из зеленого стекла, стоявшие на той же полке, что и миска. Рядом был поднос, покрытый кусками ломаного пластика всевозможных цветов и форм. Из-за спины он достал большую шестеренку серебристого металла, потускневшую от старости. Она была почти такая же, как те, крошечные, в моих часах, только намного больше. — Ничего особенного. Лучшее я сразу продаю.