А Зимний дворец что ж... Сталин пригладил усы и принялся набивать трубку. Как раз в этот момент чуть шевельнулась ручка двери, и он вспомнил о человеке, который ждал его в приемной у Поскребышева. Но Сталин не подал никакого знака. Подождет. Ничего еще не решено. Ручка бесшумно стала на место.
Штурм Зимнего тоже легенда. Пожалуй, более красивая, чем "взятие Бастилии". Неброские, смутные события плохо пригодны для всенародных торжеств. А праздники между тем нужны. Поэтому пусть будет героический штурм. К чему разочаровывать народ блеклой изнанкой государственных переворотов? Тут лгали все, а не только один Эйзенштейн, поэтому правду сейчас и сказать некому. Да и нельзя. Троцкий и тот упрятал ее поглубже, чтобы не отшатнулись полтора десятка дураков от его Интернационала, четвертого по счету. Но и ложь усугублять тоже не следует. Мейерхольд же решил перещеголять всех. В театре учит зрителей, как надо было штурмовать Зимний.
А революция была. Бухарин к месту и не к месту твердит, что это Наполеон утопил в крови Великую Французскую революцию. Тоже ведь ищет аналогии, исторические параллели. Ему бы найти свою и успокоиться навсегда. Так ведь нет, не хочет Бухарчик безвестности. Едва лишь умолк фальцет Троцкого, как запел он сам под диктовку скособоченного Ларина.
У Между тем Наполеон действительно спас революцию. Францию он спас от позора разложения.Правда, ненадолго. Но это уже не его вина. И вот этого никогда не поймут ни французские, ни отечественные Робеспьеры.
Сталин отодвинул рукопись. Не спеша взял лист бумаги, испещренный условными сокращениями, и вчитался в собственную мысль, брезжившую у него еще до Тарле, а ныне лишь получившую необходимое развитие: "Наполеон Бонапарт был не реставрацией -реставрация пришла позже, это было попыткой сохранить главное завоевание революции".
Мысль чрезвычайно важная. Но не ко времени. Не поймут сейчас ее глубинного смысла. Сталин тоже спас революцию, последовательно и жестоко удаляя от власти просрочивших свои векселя большевиков. Сталин спас страну, дальновидно сохранив прежнюю вывеску. Революция перешла в эволюцию, и это важнейший ее итог. Когда-нибудь, лет через шестьдесят-семьдесят, не раньше, новые академики скажут: эпоха национального единения претворилась в жизнь в лице Сталина.
Тарле вот пишет, что у Наполеона это было лишь попыткой. Даже при наличии самого мощного в мире министерства полиции. Даже при наличии гения политического сыска и провокаций Жозефа Фуше!.. А Кто сказал, что у них была общая цель?
Ягода - Фуше? Абсурд. Их имена даже неудобно ставить рядом. Фуше - это виртуоз, а Ягода - обыкновенный мерзавец, и песенка его спета. Однако и термидорианец Фуше, заливший Лион кровью аристократов, предавший затем революцию, предаст, кажется, и самого Наполеона. Что там у Тарле на этот счет? Ладно, это потом. Хватит на сегодня Тарле... А такой Фуше нужен. Тоже до поры, конечно. Пока он не решит, что ему дают хорошую цену. Чтобы обезопасить себя. Наполеон, прекрасно знавший Фуше, завел доверенных людей с узко очерченной задачей: следить за самим министром полиции. А чтобы точно уловить момент, когда Фуше это заметит и постарается их нейтрализовать, он держал еще и третью сеть шпионов. Такая система не должна была дать сбой.
Тут плохо другое. Плохо, что сам Бонапарт больше времени проводил за пределами Франции - в действующей армии, где ему, как он считал, не было и не могло быть замены. Правильно считал. Не было. Однако внутренняя устойчивость и надежность государства важнее завоевания новых земель, колоний и полуколоний. Никакой Фуше не поможет удержать власть, если хозяин дома подолгу отсутствует. Перевороты ведь не совершаются внезапно - к ним сползают постепенно. Изнутри подтачиваются экономика, промышленность, финансы, торговля. До анекдотичности утрируется идеология. Что и происходило во времена Директории. Парижскому апашу есть нечего, а ему твердят: свобода, равенство. У нас, дескать, у самих штаны короткие, а ты санкюлот, у тебя длинные. Гордись завоеванием демократии, ищи, где украсть.
Это не просто разворовывалась и сообща пропивалась казна, как у "птенцов гнезда Петрова". Те и не помышляли перехватить власть у первого российского императора, а напротив, желали ему всепьянейше царствовать дальше. Зачем примерять на себя шапку Мономаха, когда один только Шафиров украл больше годового бюджета империи? Кстати, исконно православный Меньшиков употребил в свою пользу, должно быть, поболее. И чем все это закончилось в России? После переходной "бироновщины" очухались, и гвардия возвела на престол Елизавету Петровну. Россия окрепла внутренне, а прирастала уже при Екатерине.
Нет, парижская Директория воровала не рефлекторно и не потому, что плохо лежало. Ее руками Сознательно разрушалась республика. С какой целью? Чтобы в удобный момент некто - самый циничный, самый коварный и самый подлый - захватил единоличную власть на обломках подгнившей демократии. Иначе и быть не могло. История учит нас, что демократия - это всегда гниение, ибо масса паразитирующих элементов очень быстро становится критической. А мы, вместо того, чтобы прислушаться, беремся переписывать саму историю. Кого мы хотим обмануть этим? Суворов мог и не быть Суворовым, когда одним ударом развалил Цизальпинскую республику, созданную Наполеоном с далеким прицелом в будущее. Ее разбил бы и Ворошилов. А почему? Потому что она фактически не управлялась Францией. Да и сама Франция не управлялась. Все уже катилось под откос, несмотря на военные триумфы Наполеона.
И вот тут генерал Бонапарт как раз и доказал истории и историкам, что может быть и по-другому.
"Что вы сделали из той Франции, которую я вам оставил в таком блестящем положении? - кричал он представителю Директории, примчавшись в Париж из Египта, где в чумных песках умирала брошенная Францией армия. - Я вам оставил мир - я нахожу войну! Я вам оставил итальянские миллионы, а нахожу грабительские законы и нищету! Я вам оставил победы - я нахожу поражения! Что вы сделали со ста тысячами французов, которых я знал, товарищей моей славы? Они мертвы!"
Тут кричать уже бесполезно. Тут карать надо. Но тоже - с умом. А как было? Когда Наполеон стал первым консулом, а фактически уже диктатором снова взбодрившейся Франции, министр полиции Фуше, внутренне тяготевший к якобинцам, которых тоже предал, периодически раскрывал заговоры роялистов. Их ссылали и казнили сотнями - за мнимую организацию заговоров и покушений, хотя попытки подлинных покушений на Бонапарта были в основном делом рук якобинцев. Вот кого следовало объявить вне закона, а не роялистов, к которым, между прочим, либерально относился сам Наполеон. Но подлая суть реальности заключалась в том, что Жозеф Фуше неотлучно находился в Париже, тогда как Бонапарт бывал в своей столице лишь наездами.
Все эти обстоятельства и позволили Тарле сказать, что нечеловеческие усилия военного и государственного гения стали всего лишь попыткой сохранить и возвысить Францию. Пусть академик думает так. По-другому он и не сможет. Сталин думает иначе. Сталин убежден, что судьбой Наполеона сама история дала человечеству яркий пример того, что и как надо делать и чего следует избегать, чтобы народ стал великой нацией. Поймут и усвоят урок единицы лишь те, строго говоря, кто сам является судьбой цивилизации, кто не испытывает нужды в пророчествах и метафизике. Тут нет противоречия.Каждое историческое событие, каждый факт биографии, подобной наполеоновской, есть знаковый Символ будущего. Об этом догадывались пророки, Писавшие Ветхий завет. Но только в такой личности, Как Наполеон Бонапарт, возникает внутренняя Созвучность метафизическому ритму истории, что и Сообщает его действиям провиденциальную уверенность. Такова, в сущности, роль личности и Истории.
Жаль, что об этом нельзя побеседовать с Наполеоном. А более не с кем. И незачем. Наполеон чувствовал больше, чем понимал - вот любопытный парадокс гения.
"Я ощущаю себя гонимым к какой-то великой цели, Мне неведомой. Как только я ее достигну, достаточно будет и атома, чтобы меня раздавить. До этого момента, однако, ни одна человеческая сила не способна сделать со мной что-либо".
Гонимый к неведомой цели... Все гораздо сложнее И в то же время проще. И якобинцы, и роялисты одинаково вредны. Одни рвались к власти, не зная, Что это такое и не будучи к ней хоть сколько-нибудь приспособлены, другие потому что были развращены ею духовно, ибо видели во власти лишь счастливую династическую возможность жить в неге и роскоши. Но поползновения к власти у роялистов основывались хотя бы на монархических традициях, освященных веками, в которых понятия достоинства и чести не были пустыми звуками, и это многое объясняет, если не оправдывает. Якобинцы же действуют, руководствуясь голым животным инстинктом, не имея за душой ничего, кроме лукавого умения играть словами. Это вечные туристы в большой политике.