- Где проходят гуляния? - спрашиваю я, игнорируя его слова. Вино и женщины здорово помогают, а здесь всегда присутствует немного и того, и другого.
- В столовой.
Ясно. Обычно там и проходят все празднества... За исключением тех, которые отмечают на воздухе. Прежде чем уйти, я беру бутылку масла, грязную тряпку и меч в ножнах, плотно обернутый кожаным ремнем. Мы выходим из палатки, и я щурюсь на рассвет. Край солнца вечно сидит на горизонте.
Мы с Малаки идем через лагерь, среди палаток. Вокруг слышны баллады солдат, один даже играет на лире. Когда мы проигрываем, песни превращаются в погребальные, но недавно мы победили, и сейчас мелодии веселые и задорные.
Мы входим в столовую - здоровенная палатка, заполненная грубо оттесанной мебелью и солдатами. Раскрасневшиеся фейри сидят за столами и разговаривают. Еще немного и мы выберемся наружу. Хорошо набравшись, мы танцуем и дурачимся под открытым небом.
Несколько солдат еще дежурят и раздают еду в задней части палатки. Рядом с ними поставили две бочки - одна с дистиллированным спиртом, другая с элем. Моча огра на вкус лучше, чем эта дрянь, но когда вы так надолго оторваны от цивилизации она кажется практически амброзией.
Мы с Малаки побираемся к группе солдат, сидящих за круглым столом, пьющих и смеющихся. Так и проходят мои дни. Пробуждение, завтрак, вахта, возвращение, снова еда и выпивка с товарищами, возможно, перепихон, а затем сон. На следующий день все начинается сначала. Через час после того, как мы вошли в столовую, она заполнилась до предела шумными солдатами. Я достаю меч и открываю пузырек с маслом. Налив немного на тряпку, я начинаю чистить клинок, закинув ноги на стол. Настроение мрачнее некуда. Я ни на шаг не приблизился к убийству короля. Может, прорицательница не имела в виду такую долгую службу. Возможно, я давным-давно нашел доблесть, но не осознал этого, и впустую потратил остальное время, убивая врагов. Мой меч едва начинает блестеть, когда створки столовой открываются. Два десятка бедно одетых мужчин и женщин заходят в комнату, многие здесь явно для того, чтобы продать тело на вечер. Я застываю, когда вижу смертных вперемешку с фейри. Это что-то новое. Фейри постоянно приходят на эти заставы, чтобы избавить солдат от самых первобытных нужд, но не люди.
Малаки смотрит на меня и наклоняется:
- Должно быть смертные - подарок короля за нашу последнюю победу.
Подарок? Жениться на человеке - вне закона. Даже спать с ним - табу. Они считаются нечистыми и доморощенными. Отправить их в награду - больше похоже на оскорбление.
Группа мужчин и женщин просачиваются в комнату, быстро образовывая пары с заинтересованными солдатами. Малаки и другие вокруг меня встают, позволяя фейри и людям вывести себя наружу, где будут танцевать вокруг костров, прежде чем переберутся в тень для краткого мгновения уединения.
- Ты не идешь? - спрашивает Малаки, замечая, что я продолжаю сидеть.
Я качаю головой, сосредоточившись на мече. Я уже трижды отмахнулся от попыток вытащить меня. Девушка Малаки, повисшая на его руке, хихикает. Он отходит на несколько шагов, желая что-то сказать, но передумывает, разворачивается и уходит с остальными солдатами. В считанные минуты большая часть комнаты становится свободной.
И стоит только мне подумать, что появилось чуть больше времени наедине с собой, как слышу мягкий шелест женских юбок.
...Рабыня...
Женщина останавливается позади меня.
- Я не сплю с людьми, - говорю я, не отрываясь от дела, прежде чем она успевает коснуться меня. Небольшая пауза, а затем ее волосы касаются меня, когда она склоняется.
- Могу пообещать, что сделаю то, чего не делают фейри, - ее дыхание овевает щеку.
Я убираю меч в ножны и делаю глоток эля.
- Ничего личного. Мне просто нравятся женщины, которые делают это по своей воле.
Она проводит рукой по моей груди.
- С чего ты взял, что я не такая?
Я ловлю ее запястье и провожу большим пальцем по королевской эмблеме, выжженной на коже. Полумесяц выглядит гротескно, когда сделан из плоти.
- Скажи-ка, - спрашиваю я, изучая герб, - ты бы предложила мне себя, если бы не принадлежала короне?
Она склоняется.
- Скажи-ка, ты сидел бы здесь в ожидании битвы, если бы не принадлежал короне?
Я отпускаю ее руку и смотрю на женщину. У нее язык острее, чем у некоторых знакомых мне фейри, а вот лицо едва ли сочетается с языком. Широко поставленные глаза, лицо в форме сердечка и гладкая, цвета слоновой кости, кожа в обрамлении диких рыжих волос. Очень красивое лицо, очень красивое и невинное лицо.
- Справедливо, - признаю и смотрю на нее чуть дольше. Она разбудила во мне любопытство. Хотя я потратил годы на спасение смертных, никогда не разговаривал ни с одним. И теперь удивлен, что эта человеческая женщина может действительно привлечь мое внимание. Принимая решение, я киваю на пустой стол, за которым сижу. - Не хочешь присоединиться? - В ответ смертная усаживается мне на колени. - Нет.
Я, может, и хочу поговорить с этой человеческой женщиной, но не желаю, чтобы она прикасалась ко мне. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались человеческие женщины. Никто, кроме...
Циничная улыбка едва не появляется на губах от недодуманной мысли; по-видимому, я храню себя для своей смертной невесты. Как странно.
Женщина садится напротив и хватает стакан с элем, оставленный одним из солдат. Опрокидывая кружку, она смотрит на меня.
- Откуда ты? - спрашиваю я, сверля ее взглядом.
Она ставит кружку.
- Ты серьезно хочешь поговорить? - она выглядит удивленной.
- Если не хочешь... - я жестом обвожу комнату, где сидят еще несколько солдат. Уверен, кто-нибудь возьмет то, что она предлагает.
Ее взгляд облетает комнату и возвращается ко мне.
- О чем хочешь поговорить?
- Ты здесь ради развлечения, так что, говори.
Я веду себя как придурок, но плевать. Я не так представлял себе последнюю ночь здесь.
- Как ни странно, мне платят не за разговоры, - говорит она.
- Тебе вообще не платят, - еще один дерьмовый комментарий, но правдивый.