Она прищуривается.
- Как прошел твой д?..
- Скучно, - перебиваю я ее. Кажется, ее это оскорбило. Глупое человеческое эго.
- Как ты стала рабыней? - спрашиваю я.
- Меня похитили ребенком, - значит, она подменыш.
- А потом?
- Меня воспитали, чтобы уметь угождать фейри.
...Ложь...
Я прищуриваюсь.
- Нет.
Женщина колеблется.
- Нет, - соглашается она. - Хозяин научил меня всему, чему нельзя учить рабов.
- И как же ты здесь оказалась? - спрашиваю я.
- Хозяин умер, не дав мне свободы. Когда его поместье выставили на аукцион, меня продали короне, и вот я здесь.
Она приподнимает бровь, глядя на военный браслет.
- Солдат с медалью. Чем ты его заслужил?
"Оказался далеко на вражеской территории, был ослеплен солнечным светом. Из ран хлестала кровь. Меня окружили. Но магия текла из меня, пожирая врагов и превращая в ночь то, что еще мгновение назад было днем".
Я отпиваю эля.
- Убил нужных людей.
Она понимает мое выражение.
- Значит, ты познакомился с королем? - спрашивает женщина.
Я смотрю на кружку.
- Он не присутствовал на награждении. - По крайней мере, так сказал его правая рука, когда он, а не король, подарил мне бронзовый браслет. И это не походило на правду. Галлеагар либо спал в своем гареме, либо убивал невинных. Любой догадается, что ему нравится больше. От воспоминаний я сильнее стискиваю кружку. Я был готов покончить с ним. Как часто простой солдат получает такой шанс?
Женщина откидывается на спинку стула.
- Да, - она смотрит на свою заклейменную кожу, - я видела его однажды. - И смотрит на меня. - На самом деле он очень похож на тебя.
Не стоит верить суждениям человека. Я изо всех сил стараюсь оставить тело расслабленным.
- Тогда, должно быть, он дьявольски красив.
С отсутствующим видом, она медленно кивает.
- Да, но с ноткой жестокости, читающейся в разрезе глаз и изгибе губ, - женщина подносит руку к лицу, рассеяно проводя пальцами по линии подбородка. - Можно сказать, ему нравится убивать, - она моргает, возвращаясь к настоящему. - Но не тебе.
Я выгибаю бровь.
- И что это значит?
Ее взгляд слишком проницателен.
- Я встречала много солдат, и понимаю, какие любят бойню, а какие просто терпят ее... или я ошибаюсь в тебе?
Нет, и тот факт, что смертный может прочесть меня так хорошо, потрясает. Либо мне надо гораздо больше работать над контролем характера, либо она даже более сообразительна, чем я думал.
За пределами столовой музыка и негромкий смех. Я отворачиваюсь от человеческой женщины, встряхнув головой, чтобы лучше расслышать. До начала криков остается всего несколько секунд. Мой стул царапает пол, когда я встаю, обнажая меч.
- Что происходит? - спрашивает человеческая женщина.
Вокруг меня в столовой оглядываются другие солдаты, чувствуя что-то в воздухе. Я скармливаю немного своей магии тьме.
...Враг...
...Среди вас...
Дерьмо.
- Засада! - кричит кто-то снаружи спустя секунду.
Не оборачиваясь, я выбегаю из столовой. Солдаты Ночи выхватывают оружие и дерутся. Среди них словно волна движутся фейри в золотых мундирах.
Солдаты Дня.
Времени надевать доспехи нет, есть только меч. Я взлетаю и вступаю в схватку, рука с мечом ритмично движется, когда я начинаю врезаться во врага. Они повсюду, вокруг нас и над нами, поджигают палатки и вырезают ничего не подозревающих солдат Ночи.
- Десмонд! - голос Малаки доносится откуда-то сверху и слева от меня.
Именно мое настоящее имя привлекает внимание к нему. Я поворачиваюсь к Малаки как раз вовремя, чтобы увидеть солнце. Оно тускнеет, и я замечаю отблеск золотой солдатской формы армии Дня. Солдат летит сверху, нацелив орудие на меня. Нет времени блокировать атаку. Если ничего не сделать, я покойник. Не будет никакой мести, никакой пары, никакого завтра. Останется лишь то, что наступает после смерти фейри.
Я практически растворяюсь во тьме, когда тень неожиданно откидывает меня в сторону. От удивления, у меня складываются крылья, и я, кувыркаясь в воздухе, падаю. Через несколько секунд я прихожу в себя, ловлю равновесие и смотрю туда, где был несколько мгновений назад. От увиденного кровь стынет в жилах. На моем месте находится Малаки. Он поднял руку, блокируя удар предплечьем, но клинок противника все равно рассек ему лицо так глубоко, что должно быть затронуло что-то важное.
На долю секунды мир смолкает.
Мой друг, мой дорогой друг скрывал мой секрет от мира, а теперь принял удар на себя.
Я реву, разбивая тишину. Тьма вырывается на волю, пожирая врагов и наводняя рассвет тенями. С усилием я возвращаю силу в себя, прежде чем ближайшие солдаты успевают озадаченно оглядеться. Никто не должен знать о моей силе.
Малаки складывает крылья и падает. Магия пульсирует в жилах, когда я лечу к нему, хотя едва могу дышать от боли в груди. Я сокращаю расстояние между нами и ловлю его.
- Я держу тебя, друг, - говорю я.
Его лицо - месиво крови и плоти. Одного глаза нет, другой расфокусирован. Я смотрю в небо за тем, чтобы увидеть яркого солдата Дня, смотрящего на меня с каменным выражением лица. Я крепче обнимаю Малаки.
Осознанно солдат поворачивается ко мне спиной и возобновляет бой в воздухе.
Он не считает меня угрозой. Его ошибка.
Я опускаюсь с Малаки на землю. Моему другу нужен целитель, но сейчас даже целители сражаются за свою жизнь. И я могу лишь избавить друга от боли. Я провожу рукой по его лицу, чувствуя ладонью агонию, прежде чем магия съедает ее. Боль ушла всего на час или около того. Надеюсь, этого хватит.
Я оглядываю горящую заставу. Его негде спрятать. Половина палаток горит, и остальные скоро вспыхнут. Я решаюсь положить Малаки на ворох заброшенных вещей, валяющийся на окраине нашего лагеря, укладывая так, будто он умер. Это лучшая маскировка. И отхожу от него. Я должен верить, что с ним все будет в порядке.