Я смотрю на нее, все еще блуждая в своих мыслях.
- Что именно?
- На счёт крыльев? - заявляет она. - Правда, что ты демонстрируешь их другим, как знак не прикасаться ко мне? Что я принадлежу тебе?
Я замираю. Она подошла слишком близко к правде... и промахнулась, но боги, так близко подошла. У меня сильнее бьется сердце.
"Моя пара. Заклейми ее".
Магия выливается из меня, затемняя комнату. Столько лет самоотречения... Я почти раскрылся.
- Правда, - шокировано говорит она.
Я подхожу к Калли, от которой текут флюиды злости.
"Возьми ее".
- Сволочь, - выплёвывает она. - И когда же ты собирался сказать мне?
Если признаюсь, не дам ей снова ускользнуть. Готова ли она к этому? Одному дьяволу известно
Она тычет мне в грудь.
- Собирался?
Я смотрю на ее палец, и чувствую, как все добродушие испаряется под натиском ее вызова. Темная сторона подняла голову. Я улыбаюсь, подходя так, что касаюсь торсом ее груди.
- Уверена, что хочешь знать мои секреты, ангелочек? - спрашиваю я. - Они обойдутся тебе гораздо больше, чем бусины, опутавшие твоё запястье.
- Дес, я просто хочу услышать ответ.
Взять-заклеймить-удержать.
Я поднимаю прядь ее волос.
- Что я могу сказать? Фейри бывают очень ревнивыми и эгоистичными любовниками.
...Преуменьшение...
- Ты должен был сказать мне.
Когда именно? В Академии, когда она была слишком молода? Или когда мне, наконец, удалось вернуться к ней после семи лет разлуки? Потому что это бы отлично сняло то напряжение.
- А может, я горжусь своими крыльями, - говорю я. - И мне нравится, как ты и другие на них смотрите. Может, я испытываю то, что никогда прежде не переживал.
Я расправляю крылья, стараясь делать это медленно. Моя магия всепоглощающая, и если бы я сейчас отпустил ее, комнату затянул бы мрак, а в воздухе плескались бы все виды феромон, к которым сирена особенно восприимчива. А я хочу, чтобы Калли по собственной воле хотела быть со мной.
- Может, - продолжаю я, - не стал говорить, думая, что ты не ответишь взаимностью. Калли, я знаю, как нести смерть, как быть справедливым. Но не знаю, что делать с тобой. С нами. С этим.
Я так долго был безжалостным Торговцем и свирепым Королем Ночи, и я не знаю, как быть простым влюбленным. Боюсь, я все испорчу.
- С этим?
Она хочет, чтобы я разложил все по полочкам. У меня сердце бешено колотится. Я хочу раскрыть Калли каждый секрет, но ее реакция может меня уничтожить.
Я веду пальцем по ее ключице.
- Я был не полностью честен с тобой, - осторожно начинаю я. Не совсем шокирующее заявление. - Ты задала мне вопрос, - продолжаю я. - Почему сейчас? Меня не было семь лет, Калли. Так, почему я вернулся?
Она хмурится.
- Тебе понадобилась моя помощь, - отвечает она.
Она же может видеть сквозь это прикрытие.
- Ложь, которая стала правдой, - говорю я.
"Сложи кусочки вместе, Калли. Все они перед тобой".
Но она этого не делает, не может. Я целовал ее и ласкал между бедер, почти перевез ее в свой дом, но она не видит причину. Потому что даже спустя семь лет, чувствует себя одиночкой, недостойной любви.
Я нежно касаюсь ее щеки.
- Калли.
Неужели она не видит, что ставит меня на колени? Утром, вечером и ночью, она рядом, в каждом ударе моего сердца. Ее сладкий голос поет в венах, взывая ко мне из разных миров. Она вся моя, а я весь ее. Навеки. Я расправляю крылья, кончики которых едва не касаются стен гостиной. Боги, как хорошо, наконец, расправить их. Слишком долго сдерживался.
- Фейри не показывают крылья своим нареченным.
Я кладу руку ей на затылок, медленно лаская голову, продолжая удивляться, что я рядом с ней, что, наконец, могу к ней прикасаться. Не только она считает, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Они показывают их своим вторым половинкам.
Она замирает.
Семь лет боли, семь лет просыпаться с непроходимой болью. Может быть, сегодня я смогу, наконец, покончить с ней раз и навсегда.
- Ты лжёшь, - недоверчиво шепчет она.
Мне знакомо это чувство. Сложно поверить, потому что есть страх обмана, который может сломить. И так и будет. Калли никогда не будет прежней. Я испытал это на себе.
- Нет, ангелочек, не лгу.
Она изучает меня.
- Так, ты говоришь?..
- Что влюблён в тебя? С тех с самых пор, когда ты ещё была упрямым и невероятно храбрым подростком? Что ты моя вторая половинка, а я твоя? Боги спасите меня, да, именно это я и говорю.
Калли немного отходит с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, после чего кладет руку на сердце. Она должна почувствовать правильность. Как вода в реке бежит вниз по течению, как ночь следует за днем, а солнце встает на востоке и садится на западе - мы созданы быть вместе.
Она смотрит прямо на меня.
- Но ты ушел.
- Ушёл, - соглашаюсь я. - Но никогда не хотел держаться вдали от тебя.
- Тогда почему держался?
В ее глазах я вижу ту же затравленность, что и при первой встрече, только теперь виной тому не ее отчим, а я. Я провожу рукой по волосам, чувствуя себя худшей в мире второй половинкой.
- Ты была чертовски юной, - объясняю я. "Никогда не хотел делать тебе больно". - И над тобой издевались. А моё сердце выбрало тебя. Я почувствовал это в первую же ночь, но не хотел верить, пока чувство не выросло и его стало трудно игнорировать.
Как объяснить нашу связь? Которая противоречит логике наших миров и нашей магии. Как будто кто-то залил сущность Калли в бутылку, а я ее опорожнил. Она кипит у меня под кожей. Узнавание настолько первобытное, такое чистое, что не хватит слов описать его. Оно бросает вызов чувствам... бросает вызов даже магии.
- Я не мог держаться от тебя подальше и сопротивляться не мог, но не хотел давить, - продолжаю я. - Особенно сразу после того, как ты избавилась от человека, который брал и брал. Не хотел, заставлять тебя думать, что мужчины все такие. - Калли смотрит на меня и начинает плакать. Я чувствую, как мои секреты сами раскрываются, и ждал этого. Но вот не ожидал, что они так повлияют на Калли. Я утираю ей слезы. Давно надо было открыться. - Так что я позволил тебе играть в собственную игру, покупать одно одолжение за другим, до тех пор, пока больше не смог принимать их, - говорю я. - Нет, моя пара мне ничего не должна. - Когда долги начали казаться неправильными? Я не могу вспомнить дату, только ощущение, как стыд сжигает меня изнутри. - Но у моей магии - поясняю я, - собственный разум... как у твоей сирены, я не всегда могу её контролировать. Магия решила, чем больше ты мне должна, тем дольше я смогу гарантировать, что ты будешь в моей жизни. Конечно, эта стратегия резко оборвалась в тот момент, когда ты произнесла последнее желание. - Тогда все мои коварные планы рухнули. Моя сила саботировала меня. - Твоё последнее желание, - продолжаю я, - было не по силам для нас. Ты хотела меня, я влюбился в тебя и это неправильно. Я знал, что неправильно. Не тогда, когда тебе шестнадцать. Но я могу быть терпеливым. Ради моей маленькой сирены, ради второй половинки, я мог быть терпеливым. - Я уже столетия ждал ее. И если ей так нужно, я готов ждать еще столетия. Теоретически. Так я говорил себе каждый раз, когда подбирался слишком близко, и приходилось сбегать. Я держал дистанцию в ее интересах, и мне хватило сил выдержать эту сладкую агонию.