252 года назад
Я пристально разглядываю свою первую татуировку под яркими, красочными огнями барбоского паба. Взор ангела опускается по моей руке, на ее лице застыло нечто среднее между печалью и безмятежностью.
В этот момент мое настроение вторит ее. Я потираю глаза.
— Так ты теперь официально стал братом? — Глэдия, барменша, что работает здесь, подает мне пиво, оглядывая чернильный рисунок.
Я уже официально являюсь им как два года, но набивание тату сродни женитьбы на организации. Эта помеченная кожа теперь является свидетельством моей привязанности, что бы ни случилось.
И я сам не уверен, что чувствую насчет этого.
Все дальше, чем когда-либо от своей мести…
— Где твои братья? — спрашивает девушка за стойкой.
Встряхивают одного из должностных лиц короля.
Я подаюсь вперед.
— Я могу рассказать тебе, — мои глаза падают на губы Глэдии, — но это будет стоить тебе.
Ее взгляд загорается.
— С радостью заплачу…
Час спустя я натягиваю штаны обратно. Под нами слышны приглушенные звуки в баре.
Глэдия укладывает голову на подушку.
— Так скоро уходишь, Юриен?
Прошло уже два года с тех пор, когда я взял себе вымышленное имя — один из лучших способов избежать отца, — но иногда я забываю, что являюсь Юриеном Нова, а не Десмондом Флинном.
Глэдия тянется ко мне, но я лишь отталкиваю ее прикосновения.
— Мне нужно идти.
«Нужно» может быть и не тем правильным словом, но женщины, с которыми сплю, не любят правду. К примеру, что Глэдия — не больше чем теплое тело. Или то, что я не буду думать о ней вновь, пока не увижу в следующий раз.
Я уже не являюсь ублюдком по рождению, а, скорее, ублюдком на деле.
— Ты пахнешь элем и сексом, — говорит Малаки, когда я вхожу в наш штаб этим же вечером. А затем смотрит на рукава и присвистывает. — Ты сделал тату. — Это не совсем звучит, как обвинение, но таковым быть может — просто мы планировали набить ее вместе.
В конечном счете, как и во всем остальном в своей жизни, мне пришлось действовать одному.
Федрон врывается в комнату, заостряя на меня взгляд.
— Во имя всех королевств, где тебя носило? — говорит он. — Ты нужен был мне час назад. — Его нос морщится. — Ты пахнешь женщиной, — вопит Федрон. — Вот чем ты занимался, пока тебя ждали твои братья? Смачивал член?
— Мне нужно было время на раздумья.
— Глубоко впихивая яйца в девку? — возмущается Федрон. — Если ты опять трахнешь жену какого-нибудь господина, клянусь богам, я не буду вытаскивать твою задницу и позволю им отрубить тебе голову.
Я не совсем уверен, что буду против.
Когда его слова не вызывают у меня никакой реакции, фейри вздыхает.
— Тащите задницы в Мемнос. Нам нужно переправить груз с проклятой водой в ближайшие десять часов, чтобы закрыть сделку.
Пятнадцать минут спустя, после того, как я ополоснулся, мы с Малаки вышли на улицу.
— Тебе не нужно было ждать меня, — говорю я ему с хрипотцой.
— Мне нужно было позволить тебе ввязаться в еще одну передрягу?
Я ухмыляюсь.
Мы оба молчим целую минуту. Затем…
— Почему ты миришься с дерьмом Федрона? — спрашивает Малаки.
— Он же босс, — отвечаю я беззаботно.
— Только потому, что ты не занял место Гермио той ночью? — осторожно интересуется Малаки.
Той ночью.
Тени, крики, пыль от фейри — все, что от них осталось.
Я убираю воспоминания в сторону и смотрю на друга, смотрю ему в глаза. Малаки потребовалось два года, чтобы, наконец, поднять эту тему.
— Ты думаешь, что стоило мне, — утверждаю я.
Друг скептически смотрит на меня.
— Конечно, я так думаю. Без обид, Юриен, но зачем тогда ты здесь? Ты убил предыдущего лидера Братства. Фейри делают так, только чтобы утвердить себя… или закончить все. Но ты не желаешь ни того, ни другого. Вместо этого ты просто отдал должность Федрону и стал еще одним мальчиком на побегушках. Зачем?
Потому что не желал сразу становиться выше всех, когда был на самом дне — мне просто хотелось быть одним из них.
— А почему нет? — отвечаю я вопросом.
Малаки качает головой.
— Если бы у меня был шанс стать лидером, то я бы взялся за него.
— Я получил то, что хотел.
— Прекратив торговлю рабами на Барбосе? Ты мог это сделать, будучи лидером — и ты понимаешь, что все, сделанное тобой, дает фору нашим соперникам, — возмущается друг. — Помни, что я могу залезть им в головы, когда те спят.
Я угрюмо посмотрел вперед нас.