С тех пор, как мы с Малаки присоединились к военным силам, почти два десятилетия назад, нас почти постоянно отсылали на Границы, сперва борясь на территории Сумерек, а теперь здесь, на землях Рассвета.
Наш лагерь разбит на небольшом участке мерцающего метеорита, который держится на орбите Царства Ночи. Из-за его бесплодной почвы Арестис кажется оазисом.
Единственными важными зданиями здесь являются сплошные построения. Остальные сторожевые посты не более чем маленькие городки из палаток, ткань на которых поблекла с давнишних времен. Война ведется намного дольше, чем Король Теней сидит на троне. Моя бабушка, мама короля, начала ее около четырех столетий назад, и с тех пор она не прекращается.
Как только моя смена заканчивается, я направляюсь в палатку и закрываю вход тканью позади себя. Затем сажусь на койку и хрущу шеей, прежде чем начать снимать броню.
На данный момент ношение защитного снаряжения — простая формальность. Активных боевых действий не было в течение почти двух недель, не после того, как мы сильно разгромили солдат Дня, что им пришлось отступить. В конце концов они вернутся — те никогда не уходят надолго.
Я развязываю ножные латы и отбрасываю их в сторону. Затем снимаю прокипяченную кожаную защиту, что прикрывает предплечья и грудь, и едва бросаю взгляд на кровь, забившуюся под ногти и испачкавшую ямочки между костяшками. Если бы она меня волновала, то я бы стер ее магией, но мне все равно.
Это место подавляет мою волю.
Я смотрю вверх на потолок с того места, где сижу. Он зачарован быть полупрозрачным, и через него можно едва разглядеть слабые намеки на звезды среди предрассветного неба. Неважно, как долго живу здесь, я никогда не привыкну к такому небосводу, пойманному где-то между днем и ночью.
…Кто-то направляется к тебе…
Тени вечно подстрекают меня, надеясь вкусить немного моей силы в обмен на секреты.
Пускай идут. Я не в настроении сегодня совершать пустые сделки с тенями.
Ткань у входа убирается в сторону, и внутрь заходит Малаки.
— Это наша последняя ночь на этом чертовом пустыре. Давай нажремся и отпразднуем.
Это наша последняя ночь — пока что. Меня не питают иллюзии, что кто-то из нас надолго останется на Барбосе. Достаточно надолго, чтобы вспомнить, как здорово не бороться за тупое дело. И затем нас созовут обратно, как и было прежде множество раз. Война никогда не прекратится.
Мой взгляд падает на бронзовый обруч на бицепсе. И хмурюсь. Как я был взволнован, когда получил его, веря, что приблизился с ним на шаг к королю. Но браслет ничего не значил.
Малаки осматривает меня, ничего из виду не упуская.
— Ты — единственный из мужиков, которых я знаю, кто дуется на военный браслет, — говорит он.
Я встаю с койки.
— Я не дуюсь.
— Нет, дуешься. Потому что оставить этот гребаный валун означает, что ты ушел намного дальше от встречи с вендеттой.
Я выпрямляюсь.
— Где проходит торжество? — спрашиваю, игнорируя его слова. Вино и женщины хорошо способствуют настроению, а здесь их весьма мало.
— В обеденной.
Как всегда. Там всегда проходит веселье, если только не выходит за пределы.
Прежде чем уйти с другом, я хватаю бутылку с маслом, грязную тряпку и меч в ножнах, вокруг которого плотно обернут кожаный ремень.
Мы выходим из палатки, и я щурюсь из-за рассвета. Край солнца постоянно виден за горизонтом.
Мы проходим лагерь, прокладывая путь между палатками. Вокруг несколько солдат поют баллады, один даже играет на лире. Когда мы проигрываем битву, песни превращаются в панихиды, но сейчас музыка живая и оптимистична из-за нашей недавней победы.
Мы входим в обеденную — обычная здоровая палатка, наполненная грубо отесанной мебелью и солдатами. Фейри сидят вокруг столов с румяными щеками и развязными ртами. Это не продлится долго, пока празднество не перейдет наружу. Дайте нам достаточно алкоголя, и мы сразу же пойдем танцевать и развлекаться под открытое небо.
Несколько солдат еще на службе, сервируя стол в конце палатки. Рядом с ними стоят две бочки — одна с дистиллированным спиртом, а другая с элем. Моча огра намного лучше, чем все это дерьмо, но когда ты далеко и долго находишься от цивилизации, все практически становится амброзией.
Мы с Малаки направляемся к группе выпивающих и смеющихся солдат, сидящих за круглым столом.