Мы поднимаемся по ступенькам, где еще моя черная кожаная броня тускло блестит под звездами, и после проходим через бронзовые двойные двери.
Твердые удары пульса кажутся барабанной дробью. Я либо выйду отсюда с головой отца, либо не выйду вообще.
Впереди вырисовываются закрытые двери в тронный зал. Мы с солдатами останавливаемся перед ними, пока ждем, чтобы войти. Это занимает почти двадцать минут, но, в конце концов, я слышу приглушенные слова официального объявления нашего присутствия. Моментом позже двери широко открываются, и меня сопровождают внутрь.
Я приподнимаю подбородок. Мне нужно, чтобы он увидел мое лицо — узнал меня после всех этих лет.
Король бездельничает на троне, обратив внимание на стоящего рядом помощника. За ним у стены выстроена в линию охрана. По обе стороны от помоста несколько жен, которые стали мне очевидны по их необъятной красоте, нарядам и тонкой шелковой ткани, что блестит под светом.
Я добираюсь до конца прохода, и затем окружающие меня гвардейцы останавливаются. Король все еще не удосуживается посмотреть на меня.
Я склоняюсь перед ним.
И жду еще минуту, прежде чем ко мне обращаются.
— Ах, наш победоносный солдат, — наконец произносит король, смотря теперь безусловно на меня, — который ранил одного из наследников Царства Дня и спас товарищей от засады. Два браслета за один день. Впечатляюще.
Хоть он и не узнал меня, могу сказать, что я ему не нравлюсь. В его голосе слышны раздражение и даже чуточку сарказм. Вероятно, для тирана нет ничего более раздражительного, чем тот, кто на самом деле благороден.
Не то, чтобы я являюсь таковым, но все равно наслаждаюсь его недовольством, независимо от всего.
— Я смотрю, это твой не первый браслет, — продолжает он.
Я чувствую его вес на плече. Он представляет собой коварные годы боев и надежд. Показывает мое горькое разочарование и упущенную возможность, которая будет исправлена сегодня.
— Поднимись.
Спокойствие омывает меня.
Я встаю, приподнимая голову в последнюю очередь. В первый раз за три десятилетия мои глаза смотрят на отца.
На мгновение его лицо свободно от эмоций. А затем вижу как понимание охватывает его черты, словно удар молнии.
— Ты, — произносит он. Его взгляд движется к солдатам, разбросанным по помещению. — Охра…
Прежде, чем слова могут полностью сойти с его губ, я высвобождаю магию. Тени вырываются из меня, затемняя зал.
Солдаты Галлегара бегут вперед, расправляя крылья. Остальные же, спотыкаясь, бегут к выходам, крича в замешательстве и страхе.
Я блокирую главные двери в тронном зале; замысловатые замки начинают щелкать один за другим. Затем закрываю боковые входы.
Король Ночи и я смотрим на друг друга через помещение, пока солдаты приближаются ко мне. Мои тени сглаживают свет, опуская это место во тьму.
Уголок моего рта изгибается в улыбку.
Пируйте, — командую я теням. И сразу же они пожирают солдат, пойманных в паутину тьмы.
Остальные фейри в комнате погружаются в полнейшую панику. Мужчины и женщины спотыкаются друг о друга, их крылья материализуются, когда те пытаются разблокировать двери.
Я жду ответную магию Галлегара и готов к этому; черт возьми, я буду наслаждаться болью. Но атака не происходит. В одно мгновение Король Ночи смотрит на меня, и в следующий исчезает, убегая от меня так же, как и в последний раз, когда мы встретились.
Я растворяюсь в темноте, преследуя его. Поначалу его почти невозможно ощутить. Ночь почти бесконечна и полна тысячами существ. Если бы Галлегар был просто еще одним фейри, потребовалось бы время, чтобы найти его. Но король — не просто фейри. Он — сама тьма, как и я.
Я чувствую пульсацию в ночи, силу огромную, ужасную и очень похожую на мою.
Там.
Я сосредотачиваюсь на Короле Ночи, который опережает меня по правую сторону, и следую за ним, словно дух. Мы мчимся сквозь ночь, и оба не более чем просто тени самих себя.
Как я должен поймать отца? Король Теней столь же несущественен, как и я. У нас нет ничего, что может удержать нас или сломать.
Внезапно его сила взрывается, протекая сквозь тьму. Думаю, что она пройдет через меня, но вместо этого врезается в то, что ощущается грудью.
Я задыхаюсь, когда его сила врывается в меня, заставляя мое тело воплощаться.
Так, по-видимому, делается несущественное существенным.
Я проявляюсь в воздухе; мое тело затвердевает. Вокруг меня мерцают звезды. На мгновение я чувствую себя еще одним из них — мельчайшим светом в бесконечной Вселенной.