— Не могу, мой сын. Я обрела себе такую судьбу давным-давно.
Я щурюсь на нее, не понимая.
— Слушай внимательно, — продолжает мама, — потому что у нас нет времени повторять дважды. Я не любила твоего отца, никогда не любила.
Как только слова слетают с ее уст, я замираю. Столько много раз я представлял, как спрашивал ее об этом — как она попала в руки отца. Не могу вникнуть, как моя умная, принципиальная мать могла заботиться о Короле Теней, о человеке, который коллекционировал жен и убивал своих же детей.
— Тогда меня звали Юриель Д'Астерия. Изначально я была одним из шпионов короля, — признается она.
Моя мама? Шпион? У нее было другое имя?
Секреты подлежат лишь одной из сторон. Это подходящий девиз для шпиона.
— Я не отвечала ему прямо, — продолжает мама, — многие десятилетия мы не сталкивались лицом к лицу. До тех пор, пока я не сорвала покушение на короля. Тогда он и положил на меня глаз.
Мама спасла королю жизнь. Это признание горьким привкусом ложится мне на уста. Даже уличные мальчишки достойны спасения больше, чем то существо, которое правит нашими землями.
— Галлегар пригласил меня, чтобы лично наградить за совершенное. — Ее глаза становятся отстраненными. Мама трясет головой. — Тогда мне стоило знать все лучше, но все равно пошла. В тот день я вошла к нему как шпион, а к концу лишилась титула и была переведена в его гарем.
Я поднимаю бровь.
— Почему? — спрашиваю озадачено. Из того, что я читал, фейри вот так не находят пару за один день. Некоторые ищут друг друга веками, прежде чем остепениться.
Мама приподнимает плечо.
— Он никогда не объяснял мне.
Поэтому отец разрушил ее жизнь и насильно сделал своей. От этой мысли по коже проходятся мурашки.
Я ведь плод данного союза.
— Я была с ним на протяжении многих лет — долгих, одиноких лет. Пока однажды кое-что не изменилось.
— Галлегар не давал своим женам достаточно свободы, но в один из редких случаев я была за пределами стен дворца, наслаждаясь поездкой, когда прорицательница поведала мне о кусочке из моего будущего.
Мама делает паузу.
— Она сказала: «В час отчаяния ты будешь знать, что делать, и мир будет за это тебе благодарен».
— Я забыла слова прорицательницы до того дня, когда узнала, что беременна. Только тогда они всплыли в моей голове вновь. Она была права — я знала, что делать. Я продала столетия своей жизни за средства, чтобы сбежать, и, в конечном счете, бежала от короля прямо у него под носом. И пришла сюда, с тех пор я живу тут.
Мама отдала столетия своей жизни?
Она кладет ладонь на мою щеку.
— Теперь ты видишь, сын, моя судьба была уже предрешена до сегодняшнего дня.
Сердце все сжимается и сжимается. Я представляю все, как звезду, которая чувствует, как умирает, будто все, что она любит, и все, что существует вокруг нее, давит внутрь и вытягивает из нее жизнь.
Я качаю головой, пока ее рука все еще держит меня. Глаза начинает обжигать, но я все еще шокирован, чтобы осознать все, что сказала мама.
Она притягивает мое лицо к себе еще ближе.
— Спрячь крылья, контролируй самообладание и изучай все, что можешь узнать о мире, начиная с врагов, — выдыхает мама. — Никому не доверяй, и самое главное — не разделяй секреты.
254 года назад
Мама все еще держит меня за лицо, когда мы слышим грохот шагов в глубине пещеры.
Мы посмотрели друг на друга безумными взглядами.
Стража отца уже здесь.
— Среди денег лежит сумка, в которой лежат записи обо всем. Собери, что сможешь, пока я буду удерживать стражу, а затем уходи. — Мама кивает в сторону двери ее комнаты, которая ведет в лабиринт туннелей за домом.
Я трясу головой.
— Только если ты пойдешь со мной, — настаиваю упрямо.
— Десмонд, — тихо произносит мама, — ты — сын короля. Законный наследник царства тирана. Тебе нужно оставаться живым не просто ради меня или себя, а ради своего королевства. Ты понимаешь?
— Остановись, — с хрипотой говорю я, потому что понимаю, что не хочу делать этого.
Мама отпускает меня, отходя назад к двери, которая ведет в гостиную.
— Я люблю тебя, сын. До тех пор, пока не исчезнет тьма.
Сердце бешено колотится.
До сих пор это все было моей жизнью: эти скользкие, влажные стены пещер, скромное жилище, загадочная мать. Я возмущался на эту жизнь годами, но сейчас, когда, вероятно, потеряю это все, не могу даже вынести данной мысли. Ни жертву матери, ни мою проклятую ситуацию, ни вероятность того, что все, возможно, ведет к концу, потому что такая жизнь, пусть и мрачная, слишком хороша для таких, как мы.