В те годы ещё не раскрутилась всемирная паутина интернета, забитая в наши дни саморекламой множества магов, экстрасенсов, гадалок, астрологов. Да, на экранах зомбоящиков мелькали разные там Чумаки и Кашпировские, но этот бренный мир ещё не покинули Лонго и Джуна. Ещё не сбривший бороду Павел Глоба собирал огромные аудитории любопытствующего народа, жаждущего узнать, как прогнозировать собственное будущее и не только.
Будучи достаточно скептически настроенным в отношении всяких магий и астрологий, Муромцев поначалу плевался с высокой колокольни исторического материализма на любую эзотерику и тому подобное. Затем, по мере осознания факта наличия в самом себе неких трансцендентных способностей, изменил отношение ко многим вещам и стал интересоваться литературой по соответствующим тематикам. Благо был коренным питерцем и, уволившись из рядов российской армии после приснопамятных хасавюртовских соглашений, вернулся в родной город.
Спустя примерно год жизни на гражданке он совершенно случайным образом пересёкся с одним интересным человеком – издателем, печатавшим упомянутую эзотерическую литературу.
Издатель этот работал, как сейчас принято выражаться, откровенно пиратскими методами, штампуя левые тиражи любых книг, рукописей, лекций, проходивших через его руки. Работал на самого себя под надёжной ментовской крышей, не заморачиваясь ни авторскими правами, ни выплатой гонораров кому бы то ни было. Времена были смутные, для многих голодные, поэтому на продукцию подпольного издательства имелся стабильный спрос на просторах бывшего Союза – люди желали приобщиться к ещё недавно запрещённым знаниям.
Знакомство с Георгием – так звали издателя – дало Владимиру возможность приобретать из первых рук практически всё, что проходило через типографию эзотерическо-литературного пирата. К тому же Георгий, бывший на короткой ноге с несколькими питерскими астрологами и эзотериками, мог порекомендовать именно те вещи, которые действительно стоило изучать. Старлей в отставке не отказывался, пользуясь возможностью, с интересом читал различные лекции, книги, по ходу дела постепенно развивая в себе вновь обретённые способности гипнотизёра.
В начале двухтысячных жизнь заставила Муромцева начать применение своих талантов на практике, во благо одним и во вред другим. Владимиру пришлось, как говорится на блатном жаргоне, вписаться за семью бывшего одноклассника, на которого нагло наехали прибандиченные мусора. Наехали круто, по беспределу, отжали бизнес, квартиру, да ещё навесили на бедолагу насквозь вымышленный долг в пол-ляма зелени. Жадные до денег оборзевшие менты рассчитывали заставить одноклассника продать доставшийся тому по наследству родительский особняк в Подмосковье, и, скорее всего, добились бы желаемого.
Гибель в ДТП двух оперов поначалу никому не показалась подозрительным событием – аварию списали на несчастный случай, происшедший вследствие того, что уставший водитель банально заснул за рулём. Однако затем внезапно застрелился ещё один сотрудник того же самого отдела, причём сделал это в собственном же кабинете в присутствии пары сослуживцев.
Эта странная смерть на рабочем месте вызвала множество слухов и пересудов, по городу пошёл нехороший резонанс, и вскоре в оставшихся в живых бандитов с погонами дружно вцепились сотрудники УСБ и… представители конкурирующей ментовской группировки из соседнего района. Эти чёртовы конкуренты – молодые и голодные опера – быстро сообразили, что им не помешало бы обезопасить себя на будущее. На всякий пожарный, мало ли что.
Выйдя на того самого одноклассника Муромцева, поговорили с ним, потрясли все его контакты и обратили внимание на старлея в отставке, против которого не было никаких улик, даже косвенных. Более того, у Владимира не имелось мотивов при наличии железобетонного алиби в обоих случаях.
Спустя некоторое время УСБ посадило пару-тройку уже бывших ментов, а опера из соседнего района прихватизировали наследство своих незадачливых предшественников. И всё было бы ничего, если бы один из новоявленных мафиози в погонах не являлся штатным стукачом «старших братьев». Он-то и слил куратору из «конторы» информацию о неком странном однокласснике, рассказав о смутных подозрениях и интуитивных догадках своих коллег.
Товарищ из «конторы» оказался хорошим аналитиком, человеком на порядок умнее районного опера-стукача. После тщательного изучения личности Муромцева эфэсбэшник сделал вывод о причастности того и к аварии, и к самоубийству опера. Опытному чекисту с многолетним опытом работы не составило труда как бы случайно познакомиться с Владимиром, а затем расположить к себе бывшего офицера.