При виде стрелецких командиров я ощутил резкое раздражение вместе с чувством узнавания. Это мой 'сосед', притихший было, вновь попытался активизировать управление телом: 'Кирюшка Огарёв да Епишка Сергеев, годуновские последыши! Супротив меня свояку прямили, ироды! Ишь, невесть что о себе мнят, благо - стрельцы их любят! Не то давно б надобно их подале сослать: в Терки, а того лучше - в Тобольский острог. Пусть бы там с самояди ясак имали!'.
Смотри-ка, его царское величество 'такую неприязнь к 'потерпевшим' питает - аж кушать не может', а это никуда не годится. Других стрелецких голов у меня сейчас нет, так что поумерь-ка злость, товарищ самодержец! Тем более, что чем дальше, тем проще мне тебя контролировать. Есть такое умное слово - симбиоз. Явление в природе, где есть ведомый и ведущий организмы, сосуществующие ко взаимной выгоде. А поскольку ты, величество, судя по историческим книжкам, самостоятельно доигрался до пальбы пеплом из пушки - то роль ведущего пусть будет у меня. В силу жизненного опыта, так сказать!
Ну что же, теперь я, по крайней мере, мог узнавать людей, с которыми сталкивался мой 'симбиот', а не спрашивать как дурак: 'Ваше имя-отчество? - Марфа Васильевна я!'... Так что будем налаживать взаимодействие с теми, кто имеется.
Приблизившись к нам, всадники спешились и, обнажив головы, с достоинством поклонились.
- Здрав будь, государь наш, великий князь, царь Всея Руси, на многие лета! Слыхали мы ныне сполох на Москве, ан пожара-то и нету, и вестника с твоего, государь, подворья не дождались! Не чаяли тебя тут узреть. Поздорову ли прибыл?
Стрельцы нахлобучили шапки и уставились на меня с видом почтительным, но вовсе не раболепным. На колени, по крайней мере, не падали, а то я уж думал, что это здесь повсеместная традиция. Хотя понятно: стрелецкий голова - должность солидная, по советским меркам - полковник, если не генерал-майор. Своё достоинство блюдут.
- И вам здравствовать, Кирилл... - в мозгу всплыло: 'Григорьев сын' - ...Григорьевич да Епифан Сергеевич! Слава Богу, Здоров я, и вам того желаю.
Тоже спрыгнул с коня: как-то неудобно беседовать, глядя на людей сверху вниз. Стрелецкие командиры при виде этого снова отвесили поклоны, как-то сразу растерявшись. Видимо, не в обычае Дмитрия было снисходить к людям такого ранга. Не бояре, чай, не воеводы...
- Прибыл я по делу, зная, о верности вашей присяге, отваге и воинском умении. Сегодня Василий Шуйский с иными изменниками ворвался в Кремль, чтобы, убив меня, самому сесть на престол. - На лицах стрелецких командиров промелькнула череда эмоций от растерянности до гнева. Хотя нет: Кирилл Огарёв, похоже, на заговорщиков вовсе не зол. Скорее, его мимика больше соответствует выражению 'этого следовало ожидать рано или поздно'. Похоже, личная неприязнь у них с царём взаимная... Учтём. А вот Сергеев - тот более открыт и событиями явно недоволен. - Однако, благодарение Господу, - моя рука при этих словах размашисто сотворила крестное знамение, хотя сам я креститься не собирался. Рефлекс, выработанный этим моим новым телом или это так 'симбиот' реагирует? - и этим славным воинам - указал на свой отряд, - мне удалось уйти с боями.
Окружающие тоже принялись креститься, один из стрельцов - тот, что с луком вместо пищали - тихонько, как ему казалось, забубнил молитву.
- Хотя изменники и грозили стрельцам, если те не выдадут меня на расправу, разорить Стрелецкую слободу и повырезать стрелецкие семейства, и жён, и детей малых, но десятник Евстафий Никитин Зернин со своими людьми, верные присяге своему государю, бой приняли и отразили врагов. За то Зернин пожалован мною в сотники, а все люди его отныне в охране моей избранной, а сами они и потомство их от всех поборов освобождены на вечные времена. Впрочем, об этом они сами и сами поведают, коль спросите. За Богом молитва, а за царём служба - никогда не пропадают.
Изменники шайками по Москве бродят, убивают иноземцев и тех русских, кто за твёрдый порядок стоит, семейства их уничтожают, дома грабят. Словом, ведут себя как враги не одного царя, но и всей Руси нашей. На пути сюда мы с такими дважды дрались. Верно я говорю, стрельцы? - Обратился я к своему отряду.
- Верно, государь! Так оно и есть, как Бог свят! - Загомонили воины.
Стрелецкие головы слушали царский монолог, не прерывая: субординация у военного человека вбита на уровне инстинкта. Услышав же стрельцов, они решились на продолжение беседы. Первым, по старшинству, заговорил Огарёв, смело глядя прямо мне в глаза: