- Так, значит, ты и есть римский император?
- А ты что, сомневаешься? - спросил я, кивая.
- Нет, государь, нет. Когда мне сказали, что во главе римской армии сам император, я посоветовал городской управе сдаться. "Вам не выстоять, - сказал я. - Римский император под нашими стенами, а персидский царь, перетрусив, прячется в пустыне. Лучше сдаться". Так я и сказал. Верно, Пузей?
- Да, Август, так он и сказал.
- Этот Пузей женат на моей внучке, стало быть, он тоже отчасти римлянин. Знаешь, они неплохой народ, эти персы. Ни за что не хочу, чтобы их поубивали.
- Мы проявим всю милость, на какую способны.
- Я здесь прожил целую жизнь, и неплохую. - Он окинул площадь отсутствующим взглядом и вдруг заметил знамя легиона зианнов. - А вот и мой легион. Пойду поговорю с молодыми, как-никак я знал их отцов, ну а дедов-то уж точно! Да… - Он повернулся было и хотел идти, но что-то припомнил и остановился. - Спасибо тебе, командир.
- Нет, солдат, это я должен тебя благодарить: ты столько лет оставался верен римской присяге.
- Знаешь, командир… Государь, я почти ничего не знаю о том, что происходит в мире. До нас доходит очень мало новостей, да и тем нельзя верить - эти персы такие страшные вруны, и обижаться-то на них нельзя, просто это у них в крови. И все-таки я слышал о великом императоре, которого зовут Константином. Это и есть ты?
- Нет, но такой император действительно царствовал. Это был мой дядя.
- Да-да… - Казалось, старик меня не слышит; он наморщил лоб, силясь что-то припомнить. - В 297 году с нами в походе был такой молоденький офицер… из хорошей семьи и со связями. Его вроде бы тоже звали Константином. Может, это он и был?
Припомнив, что Константин действительно в течение года участвовал в персидском походе Галерия, я кивнул и ответил:
- Вполне возможно.
- Он немножко походил на тебя, только что без бороды. Неплохой паренек, но мы все думали, солдата из него не выйдет: уж больно любил девочек и сладкую жизнь. Хотя кто этого не любит? - Старик удовлетворенно вздохнул. - Так выходит, я видел трех императоров и умру на римской земле. А где трибун Деций, я вас спрашиваю? Тот самый Деций, который так меня гонял и оставил здесь умирать? Где он? Кто его помнит через столько лет? А я вот жив и говорю с самим императором Юлием! Здорово, правда? Ладно, прости, командир, пойду теперь поболтаю с земляками, а вдруг среди них найдется внук Мария? Правда, говорят, у тех, кто переболел оспой, дети рождаются мертвыми или уродами. Он был мне добрым другом, этот Марий.
Отдав мне честь, старый легионер, которого под руки поддерживали его жены, медленно поплелся через площадь к знамени легиона зианнов. Эта встреча меня очень растрогала, хотя меня и назвали Юлием!
После того как все жители покинули Анафу, мы подожгли город. В лагерь на берегу реки ко мне явились сарацины, которые только что взяли в плен персидских лазутчиков, грабивших наши обозы. В знак своей милости я заплатил сарацинам и посоветовал им и впредь не терять бдительности. Кроме того, я спросил, все ли сарацинские вожди остались живы. Выяснилось, что все.
Сейчас поздняя ночь, и меня приятно клонит ко сну. То, чего я больше всего желал - первое столкновение с противником, - позади. Если бы не ливень, от которого раскисает пол в моей палатке, я был бы вполне доволен жизнью.
Приск: Той ночью пошел дождь, налетел ветер, а на следующий день, 16 апреля, в начале третьего часа ночи, на нас с севера налетел ураган. Палатки сорвало ветром, а река, уже и так разлившаяся от весенних дождей, вышла из берегов; несколько барок с зерном затонули. Вода размыла дамбы, отделяющие реку от оросительных каналов, - поговаривали, что персы сами закрыли стоки, чтобы затопить наш лагерь, но так это или нет, мы никогда не узнаем. Как бы там ни было, после двух отвратительных дождливых дней поход возобновился.
Как и все мы, Юлиан пребывал в отличном расположении духа. Первая персидская крепость была взята, а неприятельской армии до сих пор не видно - просто не верилось в такую благодать.
Наша армия растянулась на более чем десять миль - точно к такой же хитрости прибегал Юлиан во время похода на Константинополь, чтобы создать впечатление могучего войска. Юлиан ехал то в авангарде колонны, то в арьергарде - это самые уязвимые места для нападения из засады, но еще несколько дней о персах не было ни слуху ни духу. Они следовали за нами по другому берегу реки, не спуская с нас глаз. Всякий раз, когда мы делали вид, что переправляемся, они тотчас исчезали в зарослях полыни. Когда какому-то галлу невесть зачем вздумалось перебраться на другой берег, его разрубили на куски, а голову выставили на высоком шесте перед армией.