По-моему, Юлиан невзлюбил христианскую веру из-за своих родственников, в особенности Констанция - ярого христианина и страстного любителя богословских диспутов. У Юлиана были все основания ненавидеть Констанция, отсюда и проистекает его ненависть к христианству. Возможно, я упрощаю, но я склонен считать, что объяснения, лежащие на поверхности, как правило, верны, хотя, безусловно, допускаю, что душа человеческая таит много загадок и в ней всегда есть доля таинственного,
Юлиан был христианином во всем, кроме веротерпимости; более того - согласно христианскому вероучению, его вполне можно было бы причислить к лику святых. И все же он яростно отверг религию, которая полностью соответствовала его складу, и вернулся к ее эклектическим источникам, которые он впоследствии попытался систематизировать и создать новое учение - не менее смехотворное, чем отвергнутый им синтез. Все это очень странно, и я не нахожу поступкам Юлиана удовлетворительного объяснения. Правда, он утверждает, что в детстве ему внушил отвращение к христианству фанатизм епископа Георгия, а позднее Плотин с Порфирием открыли всю несостоятельность притязаний христиан… Отлично! Но зачем же ударяться в не меньший абсурд? Допустим, ни один образованный человек не может согласиться с тем, что еврей-бунтовщик - есть бог. Но, отвергнув этот миф, можно ли поверить, будто персидский герой-полубог Митра родился двадцать пятого декабря от удара молнии в скалу и первыми свидетелями его рождения были пастухи? (Я слышал, христиане только что вставили этих пастухов в легенду о рождении Иисуса.) Можно ли поверить, будто Митра жил на смоковнице, которая давала ему и пищу, и одежду, или в то, что он боролся с первым творением солнца - быком, а тот тащил его по земле (это символизирует страдания человека в жизни), пока не вырвался; наконец в то, что по приказу бога солнца Митра заколол быка ножом и из тела животного возникли травы, цветы, злаки, из крови - вино, из семени - первые мужчина и женщина? А далее - в то, что после священного ужина Митра вознесся на небо и что когда настанет страшный суд и все мертвецы восстанут из могил, зло будет искоренено, добро восторжествует и праведники удостоятся вечной жизни в лучах солнца.
Между митраистским мифом и его христианским вариантом нет никаких существенных различий. Следует, впрочем, признать, что нравственный кодекс митр аистов во всех отношениях превосходит христианский. Так, митр аисты ставят праведный поступок выше созерцания. Они ценят такие старомодные добродетели, как мужество и самоограничение. Они первыми поняли, что сила человека - в смирении и кротости. Все это несравненно лучше, нежели истерические призывы христиан к уничтожению еретиков, с одной стороны, и рабскому преклонению перед загробной жизнью - с другой. Наконец, митраист не получает отпущения грехов, будучи обрызган водицей. Полагаю, что с этической точки зрения митраизм - лучший из всех мистических культов, но нелепо было бы считать, будто он "истиннее" всех остальных. Когда люди начинают веровать в один-единственный миф и магию, это неизбежно приводит к безумию.
Юлиан постоянно говорит о своей любви к эллинской философии. Он искренне верит в то, что любит Платона и диспуты, основанные на логике, но в действительности Юлиан страстно желал только одного - уверенности в личном бессмертии; в наш упадочный век это не такая уж редкость. Христианский путь к бессмертию он, по неясным для меня причинам, отверг, чтобы тут же ухватиться за столь же нелепые бредни. Я, конечно, сочувствую ему: он дал христианству несколько хороших оплеух, и я от этого в восторге, но его страх перед небытием не вызывает у меня сострадания. Почему это нужно непременно стремиться к вечной жизни? То, что до рождения мы не существовали, никем не оспаривается, так разве не естественно вернуться в это первозданное состояние? Откуда тогда этот непонятный страх? Я совсем не тороплюсь расстаться с жизнью, но небытие - это, в моем понимании, и есть: не быть. Ну что тут страшного?
Что же касается обрядов и инициации, через которые должен пройти новообращенный митр аист, о сем лучше умолчим. Насколько мне известно, одно из двенадцати мучительных испытаний состоит в том, что тебе выдергивают по одному все волосы, растущие в паху, - весьма духоподъемная процедура! Кроме того, я слыхал, будто во время таинств все участники вдрызг перепиваются и с завязанными глазами прыгают через канавы - это, несомненно, символизирует превратности плотской жизни. Впрочем, всевозможные таинства поражают воображение людей, и чем они отвратительнее и страшнее, тем лучше. Какое печальное зрелище являет собою человек, как страшно им быть!