– Подняли руку? – переспрашивает военный, откровенно заинтересовавшись.
Похоже, об этом инциденте Юйци умолчала.
– Я дала ей пощечину, показывая свое отношение к поспешным выводам, озвученным вслух, – поясняю вежливо.
– Вы хотели проучить слугу его величества? – уточняет дознаватель.
– Я хотела донести свою позицию относительно ее оскорблений самым понятным для нее способом, – отвечаю все так же вежливо.
– Применяя физическую силу? Вам этот способ не кажется… слишком жестоким? – интересуется дознаватель, а я прикладываю немалые усилия, чтобы удержать бровь на месте.
Жестоко? Простая пощечина, после которой в меня полетели ножи? Этот северянин шутит, что ли?
– Отец всегда говорил мне, что стерпеть можно все, кроме несправедливости, – ровно произношу, – а объяснять надо так, чтобы было понятно с первого раза.
– Ваш отец был наемником? – переспрашивает военный.
– Да, – не моргая, отвечаю.
И буквально кожей ощущаю взгляд черноволосого в углу.
– Как же он работал с такой установкой? – усмехается мой дознаватель.
– Не особо успешно, учитывая результат, – произношу от души.
– И что было дальше? – Военный складывает руки на груди.
– Помощница кухарки магией ветра подняла ножи в воздух и отправила их в меня, но я успела увернуться. А потом ударила ее по позвоночнику: отец говорил, что это самое слабое место у человека! Он оказался прав, – отвечаю послушно.
И замечаю некоторое недоумение на лице военного. Кажется, он понятия не имеет, как вообще на меня реагировать.
На меня и мои прямолинейные ответы.
– Какая… хорошая рассказчица, – протягивает худой обладатель черной формы, поднимаясь со стула и как-то нехорошо улыбаясь, – прямо сказочница!
Напряженно слежу за его медленным приближением, ощущая опасность.
Настоящую опасность.
– Все, что сказала эта глупая служанка, – чистая правда, – склоняю голову, добавляя в голос немного волнения.
Логика в моей легенде не нарушена. Отец, конечно, фигура спорная, но у кого в семье вообще нет секретов?..
– И часто ли глупым служанкам герцогини Даронской приходится сталкиваться с магами ветра?
Этот вопрос ставит меня в тупик.
Проклятие…
Слуги так не ведут себя! Я должна была испугаться и сделать вид, что все произошедшее – счастливая случайность! Даже при наличии легенды про отца-наемника!
Но я отреагировала иначе: во мне появилось желание показать Юйци ее место передо мной.
На полу. Без возможности держаться прямо.
Меня занесло, потому что я была не готова к презрительному отношению местных. Я сама себе навредила.
– Я… никогда не сталкивалась с ними. Но в меня частенько метали ножи… до моего поступления на службу к герцогине. Поэтому я не растерялась, – медленно отвечаю.
– Цаянок даже в герцогстве недолюбливают? – склоняет голову худощавый, провоцируя на агрессию.
– Нет, там к нашему народу отношение вполне терпимое. Что касается моих умений уворачиваться от атак – отец тренировал меня, чтобы я могла выжить, когда он умрет и перестанет меня защищать, – отвечаю, глядя ему в глаза.
Да, я уже не смогу притворяться пушистой овечкой. Но говорить правду, которая органично вольется в мою легенду, могу долго, обстоятельно и убедительно.
– Не врешь. Твое сердце стучит ровно, – неожиданно ухмыляется худощавый.
Он тоже может слышать стук сердца?..
Хотя «тоже» – это громко сказано: я могу слышать его только после приема пилюль.
– Мне жаль, что я была причиной конфликта на кухне, – продолжаю говорить честно, глядя ему в глаза, – и я не хочу, чтобы эта ситуация повлияла на отношение его величества к госпоже: она слишком много сделала для меня. Прошу о наказании. – Опускаю голову, будучи абсолютно серьезной.
Если меня высекут… я это выдержу.
А если у Алинэ возникнут из-за меня проблемы, мою поездку, как и всю эту затею, можно смело считать провальной.
– Хорошо выдрессирована, – протягивает худощавый, – герцог не так глуп…
Облегчение накатывает волной, хотя внешне я не меняюсь в лице.
– Прошу прощения, что ввела в заблуждение. Я действительно не простая служанка: герцог нанял меня для того, чтобы я следила за его дочерью на чужой земле.