Открываемую дверь почувствовала одновременно с повернувшейся ручкой. Не успела отскочить, и начала падать в открытую дверь на услужливо подставленные руки. Но вот как так — то? Я же его не разбудила, выскользнула, как мышка. Мои бешено сверкающие глаза сказали всё, что я о нём думаю. Мог бы и дать уйти без очередных сцен. Тем более желания разговаривать с ним у меня не было. Меня тихо сопящую, как ёжика на руках снова доставили в спальню и бросили на кровать. Что он себе позволяет? Не говоря ни слова, сползла с другой стороны и отправилась обратно, на принца, стоящего с невозмутимым видом, и хвала богам в штанах, внимания не обращала. Дошла до дверей, повернула ручку и … всё! Она не открывалась.
— Открой дверь. Прошипела не хуже, чем кобра, сложив на груди руки.
Он подошел, возвышаясь надо мной на добрых две головы, не говоря ни слова, подхватил, взвалив на плечо и, снова уронил на кровать, придавив своим телом. Да что же это такое? Хватает, таскает, бросает я, что ему предмет интерьера?
— Успокойся.
Да, я пошевелиться даже не могу под этой горой мышц. И спокойна, вот совсем, совсем, правда. И нет у меня желания придушить своего дорогого женишка, или подпалить его такую привлекательную пятую точку огненным пульсаром. Надеюсь, мои кровожадные мысли не отражаются на лице?
— Так и будешь меня держать всю ночь?
— Ты меня ослушалась.
— А я не говорила, что буду послушной. И почему я снова в твоей спальне?
— Может мне нравиться эффект метки, когда ты появляешься в моих руках.
— Зато мне не нравиться. Я бы хотела просыпаться в своей собственной кровати и желательно в одиночестве.
— Ты этого так хочешь?
— А по мне не видно? Может, переставишь метку своим любовницам, они, думаю, не откажутся появляться в твоей кровати.
Видит бог, не хотела я ругаться с ним, но ведь сам вынуждает.
— Ревнуешь?
На это я лишь фыркнула, ревновать? Я?
— Не дождёшься.
— Так я и поверил.
— А мне всё равно, веришь или нет.
Что-то неуловимо изменилось, наши тела едва соприкасались, но жар от его тела я отлично ощущала сквозь слой одежды. В животе заворочались пресловутые бабочки, поднимающееся вверх, дыхание стало поверхностным, волнение охватило всё тело. Взгляд принца тоже изменился, в глубине появился тлеющий огонёк желания, выплескивающийся через край. Мы вибрировали на границе сознания готовые оба сорваться с вершины и упасть вниз, разбиться и снова взлететь наверх. Мы тонули в глазах друг друга, но невыносимое томление заставило тихо застонать. Мой стон сработал, как катализатор, заставивший нас наброситься друг на друга. Горячий поцелуй обжёг, заклеймил, срывал всю сдержанность и заставлял бурлить кровь.
Здравый смысл смело волной первобытного желания, смесь самых противоречивых чувств обрушилась, как водопад. Я была готова остаться и полностью принадлежать ему. Осознание этого заставило положить руки на грудь принца, провести по ней ладонями, поднять наверх, запутавшись пальцами в волосах.
Он скатился и лёг рядом, его шумное дыхание постепенно успокаивалось, как и моё. Охватившее разочарование маленьким червячком залезло под кожу.
— Прости, ещё не время. Ты пока не готова.