– Кажется, ваша дочь не скучала у меня.
(«Древняя и новая Россия», 1879. Т. I)
А. И. Лужков
Принадлежавшие императрице антики, слитки и другие ценные вещи находились в ведении надворного советника А. И. Лужкова. Екатерина весьма уважала его, оказывала полную доверенность и всегда без расписок присылала к нему куски драгоценных металлов, редкости и т. п.
Как-то раз, посетив его отделение и осматривая шкафы, императрица по рассеянности заперла их и положила ключи в карман.
Лужков этим обиделся, на другой же день отправился к государыне и просил доложить о нем. Его тотчас впустили.
– Что тебе надобно, Александр Иванович? – ласково спросила его Екатерина.
– Увольнения от службы, ваше величество, – отвечал он.
– Что это значит? – с удивлением сказала государыня.
– Я, ваше величество, дорожу моей честью, всегда пользовался вашим добрым обо мне мнением, а вчера приметил, что вы начали меня подозревать и в первый раз взяли к себе ключи. После этого я ни при вас, ни при других местах служить не намерен.
– Помилуй, Александр Иванович, – возразила Екатерина, – я это сделала по ошибке, без всякого намерения. Извини меня. Вот тебе ключи, не оскорбляйся.
Этот самый Лужков, тотчас после кончины императрицы, представил не записанного в книгах золота и серебра с лишком на двести тысяч рублей и вышел в отставку.
(Из собрания М. Шевлякова)
Князь А. А. Безбородко
В эрмитажных собраньях, при императрице Екатерине, некоторое время заведен был ящик для вклада штрафных денег за вранье. Всякий провинившийся обязан был опустить в него десять копеек медью. При ящике назначен был казначеем Безбородко, который собранные деньги после раздавал бедным.
Между другими в эрмитажные собрания являлся один придворный, который, бывало, что ни скажет, все невпопад, или солжет. Неуклюжий казначей беспрестанно подходил к нему с ящиком, и этот враль почти один наполнял ящик деньгами. Раз, когда при императрице остались немногие, самые приближенные, Безбородко сказал:
– Матушка-государыня, этого господина не надо бы пускать в Эрмитаж, а то он скоро совсем разорится.
– Пусть приезжает, – возразила императрица, – мне дороги такие люди; после твоих докладов и после докладов твоих товарищей я имею надобность в отдыхе; мне приятно изредка послушать и вранье.
– О, матушка-императрица, – сказал Безбородко, – если тебе это приятно, то пожалуй к нам в первый департамент правительствующего Сената: там то ли ты услышишь!
(РС, 1874. Т. Х)
Императрица Екатерина II поручила однажды канцлеру князю Александру Андреевичу Безбородко написать и представить ей назавтра указ, довольно важный и требовавший глубоких соображений. Срок был короток, обстоятельства не терпели отлагательств, но Безбородко, занятый, вероятно, другими спешными делами, забыл приказание императрицы и явился к ней на следующий день, не исполнив поручения.
– Готов ли указ? – спросила его Екатерина.
Безбородко спохватился и, нисколько не смешавшись, вынул из портфеля лист бумаги и стал читать то, что ему было велено государыней.
Екатерина одобрила написанное и, совершенно довольная целым содержанием, потребовала мнимый указ для подписания.
Безбородко, не ожидавший такой скорой развязки и рассчитывавший на некоторые замечания, дополнения и изменения в частях, которые дали бы ему возможность обратить импровизацию в действительность, замялся и медлил.
Государыня повторила свое требование.
Смущенный Безбородко подал ей наконец лист белой бумаги.
Екатерина с изумлением посмотрела на докладчика и вместо ожидаемого гнева выразила свое удивление к его необыкновенным способностям.
Безбородко очень любил свою родину – Малороссию – и покровительствовал своим землякам. Приезжая в Петербург, они всегда являлись к канцлеру и находили у него ласковый прием.
Раз один из них, коренной хохол, ожидая в кабинете за креслом Безбородко письма, которое тот писал по его делу к какому-то влиятельному лицу, ловил мух и, неосторожно размахнувшись, вдруг разбил стоявшую на пьедестале дорогую вазу.