— Еще не начинал, — отмахнулся император, откидываясь на спинку кресла и кивая на место перед собой. — Рассказывай, как идет отбор? Еще много истерич… искушенных во всех отношениях дам мне ждать?
— А ученицы закрытых пансионов приравниваются к дворцовым гадюкам?
— По количеству яда или умению маскироваться?
— По всем признакам.
— Разумеется, даже опасней, — с видом знатока ответил император.
— Что ж, в таком случае, поздравляю, плюс одна в твой список. И выражаю свое искреннее сочувствие — в этом году с невестами все. Амулет погас, выдав под конец золотое сияние. Толкуй как хочешь, но к девочке лучше присмотрись. Пока это самая яркая реакция.
— Успели что-нибудь собрать? — Вильгельм намекнул на тонкую папку, которую Скайтер выложил на стол в начале разговора.
— На удивление мало. Но я, пожалуй, схожу на поклон к герцогу Майнлу… Чего не сделаешь ради друга? — нарочито тяжко вздохнул советник.
— Возьми кошачьей мяты, — порекомендовал император, намекая на кошачью суть посла оборотней.
— Думаешь, поможет? Этот кот еще тот прохиндей.
— Лишним не будет, — заверил Вильгельм, открывая папку.
С первой страницы на него смотрела типичная представительница чистокровных оборотничьих семей.
— Известно, из какого клана? — спросил Вильгельм, не отрываясь от изучения бледного личика с большими карими, но, как он подозревал, меняющими цвет в моменты сильных эмоций глазами.
— Нет, я же сказал, что придется идти на поклон к Майнлу. Директриса того пансиона, где учится девочка, давала клятву о неразглашении многих интересующих нас подробностей, и клана в том числе. Единственное, что удалось узнать: девочка связана с принцем Корвусом. Как? Не спрашивай. Но мне четко дали понять, что любая информация о ней будет даваться только с разрешения принца или его полномочного представителя.
— Внебрачная дочь? — вскинулся в догадке Вильгельм.
— Не знаю, но сомневаюсь, что это бы скрывали. У оборотней свои понятия о браке…
— … и о законных детях, — рассмеялся император, припомнив всю ораву детишек вышеупомянутого посла.
— Точно, — согласился советник и, посерьезнев, добавил: — Но, мне кажется, тут другое. Кроме того, глянь на девочку — черты лица более правильные и гладкие, нежели у принца, цвет глаз… У Корвуса светлые при любых обстоятельствах, а для оборотней это важно. И есть еще один факт, который тебе, несомненно, понравится, — загадочно начал Скайтер. — Девочка против участия в отборе.
Сайлейн восприняла отведенные ей покои без трепета. Просто зашла и скинула вещи на кресло, сама упав на низкий диванчик. Так она и пролежала в полусне-полудреме, пока расторопные служанки раскладывали ее малочисленные вещи по полочкам, расставляли обувь и, что греха таить, перетирали косточки еще одной невесте императора. Пару раз они подходили к ней вплотную, желая лучше изучить лицо, но Сайлейн это не волновало. Она знала, что у них нет никакой возможности причинить ей вред — интуиция оборотня плюс несколько отравленных игл, кинжал в голенище сапога, да и стража у дверей покоев охраняли претендентку на руку и сердце императора.
Девушка поднялась со своего ложа только тогда, когда все ушли, плотно притворив за собой дверь. Она бесшумно прокралась в спальню и застыла у окна, разглядывая парк. Было уже поздно, и бутоны цветов успели закрыться, но Сайлейн не интересовали краски. Она вглядывалась в извилистые дорожки, старые деревья, которые не могли вырасти за один день, и, наконец, облегченно выдохнула. Здесь она уже была. И, несмотря на все старания сопровождающих, прекрасно представляла, в какой стороне город, где ближайшее поселение собратьев-оборотней и местная темная гильдия, куда этой ночью она и намеревалась сходить. Только сначала… Да, так будет правильно.
Отговорившись плохим самочувствием, Сайлейн не спустилась на ужин и вообще не покидала комнату, пока в доме не затихли голоса слуг. Напороться на стражу девушка не боялась: за время своего отдыха и ожидания, она успела рассчитать, через какой промежуток меняются караулы в доме, а расстановка постов во дворе вряд ли намного отличается от прежней… На худой конец, местность она знает, выкарабкается.
Так думала Сайлейн, переоблачаясь в тонкие облегающие штанишки, свитер, накидывая сверху тунику — все из волокон медвежьего кустарника, не пропускавших ни ветер, ни холод, но бывших на удивление легкими, приятными и, разумеется, безумно дорогими. С тяжелым вздохом девушка рассталась с последней частью своего обычного гардероба — сапогами на высокой, с локоть, подметке. В их ношении, кроме соблюдения одной старой традиции, крылось еще несколько причин, одна из которых была проста. Необходимость ходить на такой высоте, корректировала ее походку и помогала лишний раз не выдавать некоторых аспектов своей жизни.