Ламинг. Ой-ой-ой, господин фон Бок, вы ослышались. (пытается потихоньку отвести пистолет от своей груди) Я даже не упомянул имени Николая! Боже упаси! Никоем образом не называл…
Тимо. Ах, так! Возможно. (Засовывает пистолет за пояс) Ну, ладно.
Якоб (играючи отталкивает девушку и кладёт руки ей на плечи) Большой бунт двадцать четвёртого года больше тебя не интересует? И здоровье господина Бока тоже?
Риетта смотрит на него несколько отчуждённо, прислоняется к нему, зарывается носом в подмышку и молча кивает головой.
Якоб. Ай, щекотно… В моей подмышке словно много маленьких птичек.
Обнимаются.
Якоб. Послезавтра. И тогда я скажу тебе что-то важное.
Риетта. Скажи сейчас! Скажи!
Якоб. Подожди до послезавтра.
Риетта. До послезавтра!
Целуются. Риетта уходит. Из парка раздаются выстрелы.
Тимо. … Я не помню, Якоб.
Якоб. Что с твоей памятью, Тимо?
Тимо. Если бы только память, Якоб. Если бы только память… Со мной и раньше такое бывало. В армии. Между сражениями. Продолжал во сне сам с собой споры с вечерних заседаний штаба. Потом прошло. А там… там всё заново началось. В голове — сражения, сражения… И всё — к главному вопросу. Я с императором стал спорить. Философов ему цитировал, пророков, Евангелие… Чтобы не забыть. Чтобы ничего не забыть. Мои мысли начали разбухать. Обрывки из лекций, из читанных когда-то книг — больше, больше, больше… Так много. Мне уже становилось страшно. Громоздится всё, как колонны. Платон, Аристотель, Кант — целая стремнина бурлит в моей голове. А я утопаю во всём этом. Бегают по лестницам внутри моей головы, сталкиваются… И — голова разрывается! Хочешь схватиться за одну мысль, чтобы потом из неё выкарабкаться… И однажды я, когда уже сам подумал, что схожу с ума, уцепился, пополз… Стучат в дверь. «Замолчи, преступник!»
Якоб. Ты говорил что-то?
Тимо. Я говорил всё! Я всё кричал вслух! Хотел я этого или не хотел — моё сознание это уже не интересовало. Я кричал императору всё то, что он должен был от меня услышать.
Якоб. И что они?
Тимо (после паузы). Утихомиривали.
Якоб. … И зубы тоже?
Тимо. Да… Я не помню, я точно не помню, Якоб, но я уверен.
Якоб. Слава богу, что Эвва увезла тебя оттуда.
Тимо. А что толку, Якоб? Ничего не изменилось… Моя проблема в том, что Эвва считает меня здоровым.
Якоб. Но ты и в самом деле здоров.
Тимо. …Ну, давай-ка попаримся… Вот видишь, Якоб, даже ты поверил, что я здоров…
Дорого мне стоит эта игра. Напряжение. Напряжение целыми днями. С утра до вечера. Быть нормальным. Знать меру. Пить сонные порошки, чтобы они съедали мои мысли.
Якоб. Зачем, Тимо?
Тимо. Ради Ээвы. Она думает, что я здоров. И… эта игра, в которую мне следует играть, чтобы меня не отправили туда… Обратно… Если она так считает…
Якоб. Но ведь бывает иногда, что ты играешь…
Тимо. С Ламингом? Перед человеком, который за мной шпионит и за это от меня получает жалованье, перед таким человеком я свободен. Я перед самим собой связан. Лучше быть, как ребёнок. Будьте, как дети… Вот это, Якоб, это … всё постигать и ничего не понимать. Как будто проходишь через всё. Да, Да! Эвва ждёт от меня чего-то такого. Чтобы я изображал сумасшедшего ради спасения… Всё это ложь, Якоб. Всё это ложь. Помоги мне, Якоб!
Якоб. Как?
Тимо. Ты скажи ей. Не сразу.
Якоб. Что сказать?
Тимо. Что я не здоров. Не так здоров, как она это думает. Что я, может быть, болен. И когда она будет готова, я соберусь и сам ей скажу. Всю правду.
Якоб. Какую правду, Тимо?
Тимо. Что она жена безумца.
Якоб в личной постели обнаруживает Риетту.
Якоб. О-о, а, у … Риетта. Эй-эй, э… а ты как сюда?
Риетта (игриво из-под одеяла) Так.
Якоб. Так?..Как так?.. Откуда взялась, спрашиваю?