В отличие от манифеста к армии, послание от 6 августа содержит прямое оправдание опальных ванов. «Хотя все они имели проступки, но [мне] не приходилось слышать, чтобы они замышляли встать на путь измены», — утверждал Чжу Ди [23, цз. 2, 16]. Более того, в послании предлагалось императорскому двору соблюдать определенные нормы во взаимоотношениях с удельными ванами: «За серьезные [проступки ванов] можно уменьшать [число солдат их] охранных гарнизонов. За легкие — можно посылать указы с наставлениями. При старании [ванов исправиться] гуманность императорского двора [должна проявиться] в еще большей щедрости и любви [к ним]. После справедливых наставлений это второй [способ вести] их к полному совершенству. Не подобает из-за этих [проступков] сразу лишать ванов [их] титулов, отнимать у ванов землю и ссылать их в захолустные места со случайными попутчиками» [23, цз. 2, 16–17].
Во-вторых, самооправдание занимает в послании гораздо больше места, чем в других цитированных документах. На этот раз подробно излагается в нужном для Чжу Ди свете вся история обострения конфликта удела Янь с правительством. «Неправедными действиями» последнего мотивируются и события в Пекине. Вместе с тем Чжу Ди не упускал случая упомянуть о своих верноподданнических чувствах: «Ныне [я] служу Вашему Величеству, как служу Небу… Ведь путь [дао] для меня — это знать только лишь одного государя» [23, цз. 2, 18]. Надо полагать, что последнее являлось данью издревле практиковавшейся в Китае форме «вежливости» и не могло никого обмануть.
В-третьих, в отличие от приводимого выше манифеста, в послании не только ни в чем не обвиняется император, но содержится своеобразное оправдание для него. В нем дважды повторяется мысль, что политика ликвидации уделов — это результат деятельности «коварных сановников», а никак не намерений и повелений самого Чжу Юнь-вэня. Такие сентенции согласуются с цитированным выше утверждением, что Ци Тай и Хуан Цзы-дэн оттеснили от власти императора. Во всем этом можно усмотреть определенный дипломатический прием. Ценой отказа от проводимой политики императору предлагалась возможность предотвратить дальнейшее развитие вооруженного конфликта.
В заключительной части послания двору предъявлялось нечто вроде ультиматума. Чжу Ди выражал надежду, что Чжу Юнь-вэнь «прогонит злодеев, чтобы очистить императорский двор, дать вечное успокоение родине, сохранить полностью все вассальные владения родичей, дать счастье и покровительство людям, [ибо] в этом не только мое (Чжу Ди) счастье, но и счастье всей страны и всей Поднебесной». В самом конце документа повторялось изречение из «Заветов Тай-цзу» о праве удельных ванов подавлять внутреннюю крамолу и высказывалось предположение, что император одобрит действия Чжу Ди и санкционирует его «карательный поход» против «лукавых сановников» [23, цз. 2, 19].
Через четыре дня после издания трех описанных документов, 10 августа, Чжу Ди вновь обнародовал программный манифест. На этот раз обращение имело всеобъемлющий адрес — к генералам, чиновникам, армии и народу. В целом здесь повторялись те же доводы, что и прежде: оправдывались собственные действия, а правительство изображалось виновником конфликта. Но были и новые моменты, наиболее существенные из них следующие.
Чжу Ди представлял себя как единственную и последнюю опору всех остальных удельных ванов. Он грозил, что в случае его падения будет уничтожена вся система уделов. Манифест предостерегал: «Ныне, как только те, кто опасается вассальных владений императорской семьи, уберут меня, так [сочтут более] не нужным беспокоиться обо всех остальных [вассальных ванах], как о [некой] сломленной и гнилой [вещи]» [23, цз. 2; 21]. Это можно расценить как призыв к другим властителям уделов присоединиться к мятежу.
Весьма примечательна характеристика всей деятельности правительства Чжу Юнь-вэня, даваемая в манифесте. Он гласил: «Ведь то, что сделали наставники молодого императора, это все, как правило, поступки, идущие вразрез с путем (дао), против добродетели, [продиктованные стремлением] к безудержным удовольствиям. К явлениям природы [они относятся] без должного внимания, законоустановления Тай-цзу не соблюдают, при ропоте народа [не оказывают ему] поддержки. [Они] мчатся безостановочно, [закусив удила]. Как же при этом не взбунтоваться Поднебесной? Как же при этом не погибнуть правящему дому?» [23, цз. 2, 21]. Такая характеристика, хотя она, несомненно, тенденциозна и несколько утрированна, служит подтверждением, сделанным в первой главе выводам о причинах, породивших междоусобицу 1399 г. Она свидетельствует, что за острым противоречием вокруг вопроса об уделах незримым фоном стояло определенное недовольство в среде господствующих слоев всей деятельностью правительства Чжу Юнь-вэня. Манифест от 10 августа учитывал и разжигал это недовольство.