Обычно мальчишки увертывались. Иногда нет. Но молчали и только ускоряли движения.
Друзья переглядывались. Казалось, каждый хотел сказать другу: «во дают!».
Потом, когда темп снизился (Огнеглот отложил кнут, чтобы набить трубку) они опасливо вернулись на циновки. Циркач за кнут браться не стал, но и учеба скоро завершилась.
Дан протянул Огнеглоту золотой, но тот отказался.
— Я беру деньги только за сделанную работу, а тут — никакой не сделано. Хотите, чтобы у вас хоть что-то получилось?
Друзья кивнули и Циркач начал рассказ. С каждой фразой лица Дана и Лана менялись.
— А разве, дворяне бегают? — спросил Лан.
— В столице по утрам бегают не только дворяне, но и наследница престола, — сказал Огнеглот, и не было видно за пышными усами, усмехнулся он или нет. — У вас нет нормального дыхания, а без него половина упражнений лишена смысла. Поэтому, вам придется бегать каждое утро. Если стесняетесь — вставайте раньше всех, вот и все.
На следующее утро — до рассвета, Дан проснулся от желудя, брошенного в окно и отскочившего от стены на кровать.
— Вставай, — шепнул Лан, вскарабкавшись на подоконник.
Даниэль нехотя потянулся и приоткрыл глаза. — Чего тебе? — сквозь сон протянул он. — Рань такая…
Не прошло и полминуты, как второй желудь, пущенный навесной траекторией, упал ему на грудь.
— Проснулся? — участливо спросил Ланире.
— Я тебе щаз, кажется, проснусь! — пробурчал Дан, все же приподнимаясь на кровати. — Ланни, ну что за шутки с утра пораньше?
Рискуя попасть под ответный выстрел, Лан уселся на подоконник.
— Данни, нам же бегать надо.
— А нельзя это позже сделать, а не будить людей ночью? — преувеличенно рассердился мальчик, — еще целый день впереди.
Фразу сопроводил сочный зевок
— А днем если бегать, люди скажут…, - Лан на миг задумался:
— Кто поумнее, скажет: герцог может бежать, только если войско разбито. А кто поглупее — подумает, что мы незрелых ягод объелись и бежим куда полагается. — Он хихикнул и подминул. — Пошли, потом будет жарко и людно!
— Изверг ты, Ланнучо! — рассмеялся Даниэль, поднимаясь с кровати. — Какие ягоды в ноябре? Я, между прочим, такой сон из-за тебя не досмотрел…
— Вот на бегу и расскажешь.
— Ну, хоть одеться позволите, кай Ранобудитель? — Дурашливо прищурился молодой герцог, — или прямо так бегать прикажете?
— Одевайтесь, кай герцог, — сказал Лан, — а то еще пробежишь в белой сорочке и, тогда вообще страшные легенды пойдут по замку.
Сам же слегка поежился, от утреннего холодка.
— Вот спасибо! Век не забуду вашей милости! Максимилиан!
Максимилиан, как и положено вышколенному слуге, появился почти мгновенно. Поудивлялся — куда это молодые господа собрались в такое время, и проворно помог Даниэлю одеться.
Между тем, Лан спрыгнул на траву, и так как просто дрожать было неинтересно, начал приседать-подпрыгивать, как вчера учил Огнеглот.
Даниэль еще раз с тоской оглянулся на такую уютную кровать и выпрыгнул вслед за другом в утреннюю сырость. — Куда побежим-то?
— До старой конюшни, вокруг три раза и обратно.
Даниэль задумчиво почесал в затылке. До старой конюшни — не так и близко. Но показывать себя слабаком перед Ланом не хотелось.
Лан уже подпрыгивал на месте, двигал руками, будто готовый сорваться и помчаться намеченным маршрутом.
— Ну что, вперед?
— Да, пожалуй, задом бегать неудобно, лучше вперед — отшутился Дан и они побежали. Лан — будто пущенная стрела, Дан — тяжелее. Он старался не отставать и Лан ему в этом деликатно помогал.…
Через пару-тройку таких пробежек, Дан, с удивлением обнаружил, что в беге есть свое удовольствие. А после пробежки вообще энергия через край. Но так было недолго. Однажды Даниэля укусила собачонка — верно, в первый раз увидевшая бегуна. Лохматая бестия, с перепугу что ли, сразу не разжала зубы, и протащилась на его ноге пять-шесть футов, пока Лан не дал ей пинка.