В свою комнату Даниэль не пошел — не хотелось. Он не спеша выбрался в сад и бесцельно побрел по тропинке меж фруктовых деревьев. Ему было одиноко, гораздо более одиноко, чем в то время, когда он был в бегах. Он шел, засунув руки глубоко в карманы и глядя себе под ноги. Возле большого яблоневого дерева Дан остановился, медленно и задумчиво вертя в руках сорванную травинку. И вдруг кто-то тронул его за рукав. Обернувшись, он с удивлением обнаружил рядом с собой Кима. Надо же, даже не услышал, как он появился.
— Ты чего ушел? — Спросил Ким напрямую. — Из-за того, что не хочешь с Ланом, или потому что думаешь, теперь мы с ним будем, а с тобой нет? — Как всегда Кими очень тонко чувствовал самое главное.
Даниэль тряхнул головой, отбрасывая с глаз упавшую на лицо прядь.
— С чего ты взял?
Ким вздохнул и пожал плечами.
— А видно. Ну, заметно. Очень. Дан… — Он взял собеседника за руку своим обычным, ненавязчивым жестом. — Не знаю, из-за чего вы поссорились. Только мы-то тут совсем не причем. Лан наш друг, и ты ТОЖЕ НАШ ДРУГ. Конечно, лучше бы все вместе… но даже если нет, мы с тобой дружить не перестанем.
Даниэль какое-то время молчал, рассеянно поглаживая шершавую кору дерева. Потом сказал с деланной веселостью:
— Конечно. Ловлю на слове. — И, осторожно вынув ладонь из пальцев Кима, он сунул руки в карманы, шагнул мимо собеседника.
— Дан! — Окликнул его Ким. — Ты классный… только притворяться совсем не умеешь. У тебя все на лице и даже на спине во-о-от такими буквами написано. — Ким вдруг лукаво улыбнулся.
— И вообще! Нам в твоей комнате понравилось сидеть. Мы бы сидели, а ты варенье бы приносил.
— Варенье? — Дан сперва растерялся от такой настойчивости, но тут же как-то криво усмехнулся: — Да, варенье я приносить умею. Хоть на что-то бывший герцог сгодился, да?
Ким вскинул на него потемневший взгляд и засопел сердито. Но посмотрев пару секунд в глаза, заговорил неожиданно горячо и убежденно:
— Дурак ты! Дан, кто тебе сказал, что раз ты больше не герцог, ты никому не нужен? Тот, кто сказал — он лгун и сволочь! И хорошо, что ты ему не нужен, потому что он такой тебе нужен еще меньше! — Ким решительно мотнул головой, словно подтверждая свои слова. — Но нам-то хочется дружить с ДАНОМ! А на герцога, если честно, начихать. Мы с ТОБОЙ дружим, Данни! — Он даже притопнул от избытка чувств.
— С Данни… — медленно проговорил Дан, и прикрыл рукой глаза, — О, господи! С Данни!
Ким вдруг с ужасом понял, что Дан смеется. Каким-то жутковатым, тихим, немного сумасшедшим смехом.
— Дан… ты… ты чего?
… - Герцогу может и нельзя. — Семилетний Лан хитро улыбается, — Так я же с Данни дружу, а не с герцогом. Пошли скорей, а то все спелые ягоды оборвут!
Даниэль развернулся к Киму.
— Ты говоришь, «дружим»… Но ты же ничего не знаешь обо мне. Ничего!
— А ты расскажи. — Спокойно предложил Ким. И снова решительно взял Даниэля за руку.
И Дан заговорил. Вначале медленно, как будто давно не говорил вслух, и теперь ему с трудом давались слова.
— Ты не знаешь, какой я на самом деле. Когда ты поймешь…
Он говорил и говорил. О том, чего не мог сказать даже Максимилиану, о том, что столько времени носил в себе, о том, что все это время давило и мешало дышать. Он уже привык к этой тяжести, он ее почти не замечал. А сейчас ощутил заново.
Всю историю про Лана, про Герхарда, про свою жизнь до появления Каро, не умолчав про собственную глупость и трусость. Ким ни разу не перебил его за все время рассказа.
— Ну? Ты все еще хочешь со мной дружить? — спросил он под конец и услышал в ответ то, что меньше всего ожидал услышать.
— Да. Хочу. — Ким спокойно и как-то незнакомо улыбнулся. Сейчас трудно было поверить, глядя в эти глаза, что ему всего двенадцать лет. Сквозь прозрачную зелень на Дана смотрела неведомая глубина, мудрая, чуть печальная и уверенная в своей правоте. Она проявилась так неожиданно, и была настолько… завораживающей, что у Даниэля перехватило дыхание.
— Самый главный бой уже позади. — Сказал незнакомец голосом Кима. — Ты победил. Понять и измениться — это самое трудное. Ты сумел. Значит, невозможного больше нет.
Дан не подозревал, что стал свидетелем очень редкого явления. Даже Каро и Эрик с Питером видели настоящего Кима всего пару раз в жизни. Обычно мальчишечья беспечность и легкомысленная радость жизни скрывали эту его часть надежнее любой маски, потому что тоже были настоящими.
Ким смотрел в лицо Даниэлю, а Даниэль смотрел на него и молчал. Молчал и смотрел, поначалу ошеломленно, недоверчиво, благодарно, потом обнадежено.