Каро посмотрела на него печально, устало.
— Успокойтесь, Даниэль, — сказала она с тонкой ноткой снисходительности. — Я не собираюсь сейчас вас наказывать. Дам вам время усвоить вчерашний урок. А сегодня…будем считать, что полученная вами оплеуха — достаточное наказание за хамство. В остальном — вам еще многому предстоит научиться. Идите к себе.
Она отвернулась от него и пошла к двери, уже оттуда бросила через плечо:
— Имейте в виду, кай Грено никому не делает поблажек. Он придет за вами завтра в восемь, и лучше к этому моменту вам быть готовым, иначе вас ждет весьма неприятный сюрприз.
Даниэль даже не задумался над тем, что Каро отвечает его мыслям. Слишком велико было постыдное облегчение — НЕ СОБИРАЕТСЯ! В висках все еще бешено стучало, и Даниэль слышал все слова, обращенные к нему, сквозь этот шум. Он не сразу сдвинулся с места, даже после того, как Каролина развернулась и вышла из зала своей уверенной походкой.
О! В этот раз мальчик старательно избегал «людных» маршрутов, которых так усердно искал утром. Но как назло, ему то и дело кто-нибудь попадался. Даниэль ощущал на себе взгляды: любопытные, издевающиеся, жалеющие, — все они больно ранили его пошатнувшееся самолюбие.
Добравшись наконец до комнаты, Даниэль сел за стол и подпер кулаком щеку. Так он просидел довольно долго. Пришел Максимилиан, принес обед… повздыхал и ушел. Даниэль не пошевелился. Теперь, когда страх его отпустил, на его место пришли мысли, одна другой безрадостней. Даниэль взял в руки ложку. Рассеяно повертел ее в руках. Все, что в зале было приглушено ожиданием близкой порки, теперь являлось во всей своей красе: слуг у него больше не будет — это раз; чтобы получить что-то, надо вежливо попросить — знать бы еще, как это… — два; прикрикнуть на слугу — сразу же ЕЙ доложат, оплеуху дать… Даниэль поперхнулся воспоминанием и с силой хватил ложкой по столу.
И в довершение, — тренировки и занятия… Спрятавшаяся было ярость опять стала разгораться в мальчике. А как она его опять выставила перед слугами! Даниэль вспыхнул. Убить ее! Но тут же сник, что за этим последует, предугадать было не трудно… Даниэль медленно развернулся к тарелке. Помешал суп. Съел две ложки и опять задумался. Все его естество восставало против этих новых порядков. Он никак не мог смириться с тем, что теперь он не герцог Даниэль Второй а просто Даниэль и им запросто распоряжаются, как вещью!
Отодвинув от себя тарелку, мальчик решительно встал. Он знает, куда нужно теперь идти…
Вся компания была в сборе на своем излюбленном месте, в оранжерее. Хорошо, что Герхард здесь! Он наверняка поможет что-то придумать! Даниэль приободрился и вошел. Смех и болтовня резко прервались — все посмотрели на него. Непонятно так посмотрели.
— Вы гляньте, кто пожаловал! — Герхард действительно был здесь. Но как он был не похож на себя же, еще вчерашнего! Колючий, насмешливый взгляд, презрительная улыбка.
— Наш дорогой герцог… ах, простите! — Герх шутовски раскланялся перед своими собеседниками. — БЫВШИЙ герцог. Что же ты не поприветствуешь друзей, Дан? Или голос вчера…сорвал немного?
Даниэль не мог поверить.
— Герх, ты… — Он сглотнул и голос его сорвался. Он взглядом впился в Герхарда, словно просил — ну скажи, что это неудачная шутка!
— Вы слышите? — глумливо удивился бывший лучший друг. — Мальчик забывается.
Остальная компания, особенно ближайшие приятели — Кристиан, Винц, Дрен — выжидающе уставились на Герхарда, гадая, что он еще придумал.
— Ты забыл поклониться, дорогой Даниэль, — Герх сполна пользовался возможностью отплатить Дану за все то время, что вынужден был пресмыкаться перед ним, чтобы сохранить положение фаворита. — Как-никак, перед тобой дворяне, кай ВОСПИТАННИК! — и компания, до которой дошел смысл шутки, жизнерадостно заржала.
Крылья носа у Даниэля побелели и вздрагивали. Ярость и ненависть заполнили его с головой. Не помня себя, он с глухим рычанием бросился прямо на Герхарда.
Тот ждал его. Коротким и прямым ударом под дых и резким сбоку в челюсть. Когда, бывало, герцогу вдруг взбредало в голову размяться, в полушутливых потасовках он всегда выходил победителем и мнил себя непревзойденным бойцом. Но все слишком хорошо помнили и видели, чем закончил Лан, никогда не дававший другу форы. А потому, льстиво уверяя Даниэля в его мастерстве, каждый старался лишний раз не задеть «его светлость» и побыстрее признать его победителем.