Лан опять промолчал, но на этот раз обернулся.
— Мне плохо… как же мне плохо сейчас, Лан!
Лан только пожал плечами, но глаз не отвел.
Даниэль, соглашаясь, тихо покивал головой в такт размышлениям. Ну конечно, конечно… чего он, собственно, ждал…
А Лан вдруг шагнул вплотную. И Даниэль почувствовал на плече теплую ладонь.
— Я и сейчас с тобой, — сказал Лан и слегка сжал пальцы на его плече.
Даниэль проснулся. Рука затекла, и по ней противно бегали мурашки. Он поднялся, чтобы немного разогнать кровь. Лунный свет падал прямо на прикроватную тумбочку и… Даниэль не поверил своим глазам — на тумбочке стояла тарелка, прикрытая салфеткой.
— «Откуда?» — едва подумал оголодавший мальчишка и тут же забыл об этом, вцепившись зубами в один из них. И ему показалось, что ни один самый изысканный ужин не идет ни в какое сравнение с этими подсохшими уже кусочками хлеба и сыра.
Утром с Даниэлем произошло неожиданное — он проснулся сам. Даже раньше времени. Спешно спрыгнул с кровати, зашипел, но, глянув на часы, вздохнул успокоено — до прихода Грено оставалось двадцать минут. Можно было собираться без спешки.
Однако оставались и неприятные моменты — у Даниэля закончились свежие рубашки. А те, что были, выглядели просто кошмарно. Да и штаны, после нескольких тренировок, оставляли желать лучшего. А уж башмаки… Максимилиан что-то там говорил о чистой одежде и прачечной, куда можно обратиться в любой момент. Но Дан, как обычно, пропустил это мимо ушей.
Минут десять Даниэль сражался со своей одеждой, но последней это не очень-то помогло. Потом, сообразив, что скоро явится Грено и, не желая получить от него ускорение, Даниэль махнул рукой на одежду и занялся своей прической.
Недоумевая, как это Максимилиан умудрялся так легко и быстро справиться с его волосами, Даниэль в скором времени запутал их окончательно, вдобавок обломав гребень. А время бежало неумолимо, не оставляя ему шансов на дальнейшие эксперименты. Пришлось перевязать волосы шнурком — как придется.
Даниэль оглядел себя в зеркале и приуныл — на него смотрел юноша в помятой рубахе, штанах, заляпанных грязью, и в пыльной обуви. Лохматые волосы торчали и собирались сзади в перекошенный хвостик.
Встрепанный мальчишка еще раз глянул на часы — было ровно восемь, а Грено не появлялся. Выждав еще минутку, он решился и сам направился во двор.
Лан взглянул на бывшего друга чуть дольше и внимательней, чем обычно. Задержал взгляд. А потом резко отвернулся. Если бы кто-нибудь был рядом, то услышал, как он втянул воздух сквозь сжатые зубы. Не презрительно хмыкнул, скорее, вздрогнул, будто ему самому сделали больно. И отошел на другую сторону двора, чтобы не только не видеть Дана, но и не слышать все, что о нем могли сказать.
К счастью, Дану повезло. Все, кто в этот момент могли оценить его внешний вид, оказались достаточно деликатны, чтобы не комментировать его вслух. Даже Грено, обернувшийся на звук шагов, окинул мальчишку взглядом и только хмыкнул, но ничего не сказал.
Сам Даниэль ни на кого не смотрел. Особенно в ту сторону, где стояла Каролина. Ему было очень не по себе, и он нетерпеливо ждал начала тренировки. Хотя бегать сегодня будет… и при ходьбе-то неприятно. Мальчишка внутренне содрогнулся, представляя, каково же тогда будет получать «ускорение». А в том, что он его сегодня получит и не раз, сомневаться не приходилось.
Каро посматривала на Даниэля со смешанными ощущениями. После вчерашнего «пробоя эмоций», который она словила после его истерики, ей понадобилось довольно много времени, чтобы привести свои чувства в порядок и попытаться понять, что же произошло. Ведь вчера, наказывая несносного баловня, она получила такую «обратку», что мало не покажется никому. вплоть до болевых ощущений! Конечно, стиснув зубы, и преодалевая волны страха и боли, которыми мальчишка поливал ее беспрерывно, она довела дело до конца. И даже потом, позже, попыталась разобраться, как это так получилось. Весь вечер терзала медальон, перебирая настройки. И ничего!
Понимания она так и не добилась, только головную боль заработала.
Перспектива мучиться так каждый раз, когда придется заниматься воспитанием, настроения ей не улучшила. И сейчас в ее взгляде мелькало удивление — неужели сам встал; усмешка, горькая и сочувственная — похож на чучело; и изрядная доля… настороженности — а ну как его снова понесет, и как тогда быть ей?
Даже Максимилиана он умудрился прогнать, теперь ходит голодный и нечесаный… Пожалеть? Помочь? Или подождать — может, хоть это его чему-то научит?