Говорили, будто однажды Нерон, измученный неутоленной страстью, среди ночи велел отнести себя к дому Отона и безуспешно ломился в его дверь. Отон же не впустил цезаря, потому что Поппея сочла время визита неприличным. В другой раз он якобы заявил Нерону в присутствии свидетелей:
— Ты видишь во мне будущего императора!
Не знаю, действительно ли Отону это напророчили или же он сам додумался до такой сумасбродной мысли. Нерон лишь громко рассмеялся в ответ и высокомерно сказал:
— Да я не вижу в тебе даже будущего консула.
В один ослепительно солнечный день, когда в садах Лукулла на Пинции пышно цвели вишни, Поппея позвала меня к себе. Я надеялся, что сумел забыть ее, но, как выяснилось, мне это не удалось, и я помчался к ней в дом, дрожа от возбуждения. Поппея стала еще красивее, чем прежде. Маленький сын возился подле нее на полу, и она держала себя так, как и приличествует добродетельной матери. На Поппее были шелковые одежды, скорее подчеркивавшие ее пленительные формы, нежели скрывавшие их.
— О Минуций, — воскликнула она, — как я ошиблась в тебе! Ты оказался единственным моим бескорыстным другом. Мне срочно нужен твой совет.
Я сразу насторожился, потому что отлично помнил, чем в прошлый раз обернулось мое участие к ее судьбе. Но Поппея так светло улыбалась, что заподозрить ее в чем-либо дурном было просто невозможно.
— Ты, конечно, слышал, в какое затруднительное положение я поставлена Нероном, — проговорила она. — Я не понимаю, как это могло случиться, ибо не давала ему ни малейшего повода. Так или иначе, Нерон преследует меня своими домогательствами, а Отон впал в немилость, защищая мою добродетель.
Она внимательно смотрела на меня. Белокурые волосы ее были уложены так искусно, что она казалась небожительницей: слоновая кость, обрамленная чистым золотом.
Поппея сплела руки и призналась:
— Самое ужасное, что я не могу оставаться совершенно равнодушной к нему. Он очень красивый мужчина. Его рыжие волосы, его глаза завораживают меня. Он так благороден. А когда я слышу, как Нерон поет, я не в силах отвести от него взгляда. Если бы он был столь же бескорыстен, как и ты, то постарался бы щадить мои чувства, а не возбуждать их. Хотя, быть может, он и не подозревает, что со мной творится при его приближении. Да, Минуций, поверишь ли, я вся дрожу, стоит мне увидеть его. Слава римским богам, до сих пор я сумела сохранить себя и избегнуть встреч с ним, насколько это возможно для женщины, чей муж очень часто бывает при дворе.
Поппея говорила сдержанно и в то же время мечтательно; думаю, она даже не понимала, какие страдания причиняет мне.
— Ты в большой опасности, Поппея, — испуганно сказал я. — Тебе нужно немедленно бежать из Рима. Уговори Отона, пусть попытается получить должность проконсула в любой провинции. Не оставайся в столице!
Поппея посмотрела на меня так, словно я был умалишенным.
Да где же мне жить, как не в Риме? В другом месте я умру от тоски! И знаешь, есть еще кое-что, странное и таинственное, такое, что я едва решаюсь сказать тебе, едва решаюсь довериться. Представь, некий иудейский прорицатель — ты же знаешь, иудеи в этом понимают толк, — так вот, он сказал мне, будто в один прекрасный день, только не смейся, я стану женой императора!
Дорогая Поппея, — промолвил я примирительно, — разве ты не читала, что писал о пророчествах Цицерон? Не ломай свою хорошенькую головку над этими благоглупостями.
Она бросила на меня недовольный взгляд и обиженно спросила:
— Отчего же ты называешь это глупостями? Отон древнего рода, у него много друзей в сенате. Нерон может предотвратить исполнение этого предсказания, только разрушив наш брак. И потом, у него же есть Октавия. Он, правда, клянется, что никогда не ложился с ней на брачное ложе — так сильна его неприязнь к этой неумной девчонке. Но вот чего я совсем не могу уразуметь, так это того, как может столь красивый и юный повелитель путаться с бывшей рабыней! Мне это кажется настолько низменным и недостойным, что просто кровь вскипает, когда я думаю о них обоих!
Я помолчал, а потом спросил:
— Но чем же я могу помочь тебе?
Поппея погладила меня по щеке, нежно заглянула в глаза и вздохнула.
— Ах, Минуций, какой ты и в самом деле недогадливый, — жалобно сказала она. — Но, видно, этим ты мне и нравишься. Каждой женщине нужен друг, с которым она может быть откровенна. Если ты и впрямь хорошо ко мне относишься, ты пойдешь к Нерону и все ему расскажешь. Он обязательно выслушает тебя, раз ты пришел от моего имени. Он так влюблен, что я сумею вертеть им, как захочу.
— Как же тебя понимать? — спросил я. — Только что ты просила все сохранить в тайне!
Поппея смущенно схватила мою руку, прижала ее к своей трепещущей груди и умоляюще произ несла:
— Пусть он оставит меня в покое, ибо я слабею, завидев его. Я всего лишь женщина, а он так неотразим! Вот что ты должен сказать Нерону. Если же я не устою перед его чарами искусителя, то мне останется только лишить себя жизни, чтобы сохранить самоуважение. Обесчещенной я жить не буду, так и передай. Поведай цезарю и о прорицании. Мне невыносима мысль, что Отон может причинить ему зло. По глупости я рассказала мужу о пророчестве и теперь сильно жалею об этом — ведь я не предполагала, что он так стремится к власти.
Мне не хотелось вновь выступать ходатаем за Поппею, но близость ее парализовала мою волю. То, что она так уповала на мою поддержку, польстило моему мужскому самолюбию. В глубине души у меня шевелилось подозрение, что Поппея не так уж беззащитна, но разве я мог отказать этому слабому, невинному существу? Знай Поппея, какие страсти бушуют в моей душе, не прильнула бы она так доверчиво ко мне и не позволила бы обнять себя!
После продолжительных поисков я наконец нашел Нерона в цирке Гая Юлия. На спор с Гаем Софонием Тигеллином он правил квадригой. Тигеллин недавно был возвращен из изгнания и назначен конюшим Нерона. Как и положено, у ворот цирка была выставлена стража, но несмотря на это, множество народа собралось в зрительных ложах, желая полюбоваться на Нерона и подбод рить его.
Мне пришлось ждать довольно долго. Но вот Нерон, потный и покрытый пылью, снял с себя шлем и защитные поножи. Тигеллин похвалил его за впечатляющие успехи и немного пожурил за ошибки, допущенные на поворотах. Нерон спокойно выслушал эти замечания, ибо знал, что во всем, касающемся лошадей и скачек, Тигеллин разбирается отменно.
Тигеллин никого не боялся. Он привык силой добиваться своего и весьма жестоко обходился с рабами. Огромный и крепкий, с узким лицом, он стоял, широко расставив ноги, и высокомерно оглядывался вокруг с видом человека, который всегда уверен в себе. Однажды он потерял все, что у него было, но в изгнании вновь нажил себе состояние, занявшись рыболовством и разведением породистых лошадей. Рим знал, что ни женщина, ни мальчик рядом с ним не могли считать себя в безопасности.
Знаками и мимикой я дал понять Нерону, что хочу поговорить с ним кое о чем важном, и он велел мне пройти с ним в садовые термы. Едва лишь я прошептал ему на ухо имя Поппеи Сабины, как он отослал всех и милостиво позволил потереть себя пемзой, подставляя мне бока. Нерон дотошно расспрашивал меня и наконец выведал все, что говорила Поппея. В завершение разговора я серьезно сказал ему:
— Оставь ее в покое. Это все, чего она добивается. Ее терзают противоречивые чувства, а она хочет одного: быть добродетельной женой. Тебе же известны ее скромность и целомудренность.
Нерон расхохотался, но потом сделался серьезным и, качая головой, заметил:
Из тебя, Минуций, получился замечательный посол. Я давно уже поражаюсь твоему глубокому знанию женщин. Впрочем, я по горло сыт их причудами. Женщин довольно и без Поппеи Сабины, так что я оставлю ее в покое. Но и она пусть поостережется мозолить мне глаза, как прежде. Передавай ей мой привет и скажи, что требования ее чрезмерны.