К концу правления Константин IX стал мучиться подагрой, но, превозмогая сильнейшую боль, не прекращал появляться на приемах и торжествах. Болезнь свою он считал наказанием за грехи и усердно молился Богу. Умер Мономах в Константинополе 7 или 11 января 1055 г.
В 1043 г. Византия отразила последний вооруженный натиск русских. Поход большой армии великого князя Ярослава Мудрого[91] на судах окончился неудачно — русичи, которых вели сын князя Владимир Ярославич и воевода Вышата, были разбиты, их флот сожжен «греческим огнем», а 800 пленных император приказал ослепить. Позже, до самого падения Константинополя, отношения были сугубо мирными: русские купцы и путешественники ездили в Византию, греческие священники поставлялись на Русь епископами и митрополитами, византийские мастера украшали своими творениями Суздаль и Киев, Владимир и Новгород. А в XIV–XV вв. Русь слала обедневшим греческим автократорам и иерархам «милостыню».
Зоя и Феодора Порфирогениты
Порфирородные Зоя и Феодора, дочери Константина VIII, были последними представительницами Македонской династии на византийском престоле. Со смертью их обеих — бездетных — угас род Василия Македонянина.
Глядя на царственных сестер, современники не уставали поражаться их несхожести — как во внешнем облике, так и в характерах. Обе они испытывали друг к другу стойкую неприязнь.
Старшая, Зоя, была небольшого роста, светловолосая, с полноватой, но изящной фигурой и до глубокой старости не потеряла известной привлекательности. Она терпеть не могла типичных для византийской женщины занятий — рукоделия и т. п., а свободное время посвящала изготовлению всевозможных косметических снадобий, и, судя по описанию современников, покои императрицы больше напоминали лабораторию средневекового алхимика или фармацевта из-за обилия ступок, реторт, горнов и тому подобной аппаратуры. В одном из византийских медицинских трактатов приводится рецепт «мази Зои-царицы» [21]. Надо отметить, что, благодаря своим изысканиям, и в возрасте далеко за семьдесят сгорбленная и с трясущимися руками Зоя поражала нежной, без единой морщины кожей лица. Зоя очень внимательно прислушивалась к суждениям окружающих относительно ее внешности и любила, когда ею восхищались, чем нередко пользовались находчивые царедворцы.
Будучи женой Романа III, Зоя, и ранее имевшая фаворитов, в свои пятьдесят с лишним лет вела себя подобно легендарной Мессалине. С Михаилом Пафлагоном она открыто лежала на одной кровати, и их нередко заставали в таком виде придворные. «При этом он смущался, краснел и пугался, а она даже не считала нужным сдерживаться, на глазах у всех целовала юношу и хвасталась, что не раз уже вкушала с ним наслаждение» (Пселл, [53, с. 30]. Тот же автор пишет, что «плотские соития» были для императрицы любимым видом развлечений.
Натура порывистая, Зоя мыслила быстро, была крута на расправу и щедра на благодеяния. Когда Пафлагон стал ромейским василевсом («И чего только не сделает для своего возлюбленного влюбленная императрица!» — восклицает по этому поводу Пселл [53, с. 30]), он повел себя по отношению к Зое просто неблагодарно. Император не только лишил ее радостей супружеского ложа, но запер во дворце и приставил стражу — так, что никто не мог видеться с василисой без ведома начальника караула. Когда Михаил IV умирал, обезумевшая от горя женщина, забыв все обиды, требовала свидания, но он не допустил ее к себе. Иоанн Орфанотроф убедил Зою короновать Михаила V, и она вторично оказалась обманутой. Отправляясь в изгнание, императрица безутешно рыдала.
Феодора была высокой, с маленькой головой на длинной шее. Она отличалась рассудительностью, скупостью («любила ежедневно получать тысячи золотых дариков [монет. — С.Д.], которыми она набивала медные ларцы» (Пселл, [51, с. 87]) и словоохотливостью. Женщина это была высоконравственная и к распутству склонности не имела.
91
Причиной похода была откровенно антирусская политика, проводимая императором в начале 1040-х годов. Позже отношения между Киевом и Константинополем наладились, и дочь Константина IX стала женой князя Всеволода Ярославича.