Но даже Хун Цзюнь не мог сохранить полную независимость от своего нового окружения. Сначала он с негодованием отказывался надевать европейские носки. Потом обнаружил, что они несравненно удобнее грубых хлопчатобумажных поддевок, привезенных им из дому, и отказался от дальнейшего сопротивления. Когда пришло время проститься с Берлином, он купил в подарок вдовствующей императрице ледяные салазки.
К середине 1880-х годов при постоянном напоминании сановникам со стороны Цыси, требующей не допускать «никаких проволочек!», из Пекина стали активно отправлять чиновников в путешествие по миру для изучения европейских институций, а также традиций с прицелом на реформирование собственной политической системы. И когда теперь в министерства поступали заявки на участников делегаций, в желающих недостатка не было. То есть картина по сравнению с десятком предыдущих лет кардинально поменялась. Общение с представителями Запада больше уже не считалось делом трудным или постыдным. От желающих поступить на работу, связанную с иностранцами, отбоя не было. Авторы заметок в частных дневниках и газетах с восторгом отмечали буквально тектонические сдвиги в китайском обществе. Первые ласточки новизны появились даже в системе священного императорского испытания чиновников, по которой на протяжении тысячи лет определялась политическая и общественная структура Китая. Кандидатам на командировки за рубеж во время экзаменов предлагали написать очерки на такие темы, как «Железные дороги», «Оборона страны», «Торговые порты» и «История взаимодействия Китая с западными странами со времен династии Мин». Предметы эти служили расширению кругозора, становясь поощрением для народа на приобретение новых знаний и вызывая новые мысли. Кое-кто из кандидатов находил такие изменения сбивающими с толку и побуждающими к борьбе за приобщение нового к старому. Один из них даже утверждал, будто суть химии и паровых машин можно узнать из учения конфуцианского мудреца IV–V веков до новой эры учителя Мо (Мо-цзы).
Одной из групп народа, которой пошла на пользу активная дипломатия цинского режима, можно назвать жертв работорговли, начавшейся в конце 1840-х годов. Сотни тысяч таких несчастных проживало в основном на территории Кубы и Перу. Для изучения условий их жизни в 1873–1874 годах цинским правительством были отправлены комиссии. С Кубы поступил такого рода отчет соответствующей комиссии: «Восемь человек из десяти заявили, что их насильно увезли или заманили… по прибытии в Гавану их продали в рабство. большинство рабов стало собственностью владельцев сахарных плантаций. проявленную к ним жестокость… можно назвать безмерной и. даже невыносимой. Труд на сахарных плантациях тоже представляется слишком тяжелым, а питание работников недостаточным; продолжительность работы чрезмерной, а наказание палками, хлыстами, цепями, колодками и т. д. и т. п. доставляет страдания и калечит. За последние годы большое число рабов погибло под ударами надсмотрщиков, умерло от ран, а также повесилось, перерезало себе горло, отравилось опиумом, бросилось в колодцы и котлы для выварки сахара [варочные котлы]».
В Перу обнаружилось, что отношение к рабам там такое же ужасное. Когда в 1875 году Цыси снова пришла к власти, дипломаты из Пекина вели переговоры с представителями этих двух стран по поводу облегчения жизни таких тружеников. Она обратила внимание своих дипломатов, которыми руководил наместник Ли, на следующее: «Вам нужно найти пути обеспечения такого положения вещей, при котором подобные издевательства над китайцами окажутся под запретом и прекратятся». По условиям заключенных впоследствии соглашений чернорабочих невольников освободили, а торговлю ими запретили. Цыси назначила одного из своих лучших дипломатов Чэнь Ланьбиня, отличившегося в качестве главного дознавателя на Кубе, послом в США, на Кубе и в Перу, главная задача которого заключалась в освещении жизни переселенцев из Китая.
В 1875 году удвоились усилия по строительству военноморских сил мирового класса. Главным поводом для этого приводится то, что соседствующая с Китаем Япония проявляла все большую агрессивность в политике и попыталась присвоить себе остров Тайвань. Цыси и ближайшее окружение отметили подъем Японии еще до отстранения вдовствующей императрицы от власти в начале 1873 года, когда наблюдали за обращением японцев к опыту Запада: закупкой машин и канонерок, прокладкой железных дорог и налаживанием производства оружия. Сановники ее двора теперь обсуждали, как надежнее ответить на эту «опаснейшую постоянную угрозу», и Цыси выделяла на строительство военного флота по 4 миллиона лянов серебром в год – огромный бюджет. В то время в Европе только что изобрели броненосные боевые корабли, и своим указом от 30 мая Цыси поручила наместнику Ли «приобрести один или два» из них, притом что они ценились «астрономически дорого». На следующий год на основании этого указа он купил два броненосных и несколько других кораблей. Группу молодых китайцев послали во Францию учиться их строительству и в Британию на обучение в качестве морских офицеров. В Пруссию отправили армейских кадетов.
Наконец в 1888 году Цыси утвердила китайский военноморской устав, составленный по западному образцу. Этим уставом в Китае фактически впервые вводился в обращение государственный флаг. В Поднебесной не существовало государственного флага как раз до столкновения с Западом, случившегося в начале правления вдовствующей императрицы, когда возникла необходимость в треугольном полотнище желто-золотого цвета для зарождающихся военно-морских сил Китая. Теперь она одобрила изменение его формы на прямоугольник международного стандарта. На этом флаге, названном Желтым драконом, красовался ярко-синий движущийся дракон, поднимающий голову к красному диску солнца. После рождения такого национального флага, отметили западные комментаторы, «Китай гордо занял достойное его место среди других наций».
Осенью переломного 1875 года генеральный инспектор таможни, уроженец Ольстера Роберт Харт получил поручение написать меморандум по поводу расширения оптового внешнеторгового обмена. Так он и сделал, следуя однозначному указанию, чтобы «постоянно держать в уме, какую важность представляют его предложения с точки зрения выгоды для Китая, не допускающей ни малейшего вреда». В скором времени для внешней торговли открыли дополнительные порты, многие из них на реке Янцзы как удобном пути в материковые районы Китая вплоть до города Чунцина. Никакой силы, чтобы открыть эти ворота, на сей раз не потребовалось. Министры правительства Цыси открыли их добровольно в ответ на просьбу Томаса Уэйда[23]. На Всемирной выставке в Филадельфии (США) впервые побывал китайский чиновник, получивший задание записать все свои впечатления и доложить о них. Среди современных учреждений, честь внедрения которых принадлежит Харту, можно назвать китайскую почтовую службу, сотрудниками которой в 1878 году выпущен первый в Китае набор марок «Великие драконы».
Значение прежнего лозунга «Сделаем Китай сильным» обогатили призывом «Сделаем китайцев богатыми» (цюфу). Теперь в окружении Цыси сложилось безоговорочное понимание того, что «слабость Китая происходит от укоренившейся с давних времен нищеты народа» и ее можно преодолеть единственным путем: разбогатеть с помощью проектов индустриализации западного толка. «Мы должны последовательно внедрять те же самые меры, чтобы избавиться от нищеты и одновременно разбогатеть». Все эти проекты Р. Харт и Т. Уэйд предлагали десятилетие назад, но тогда народ этой древней страны к ним еще готов не был. Все последующие поездки на Запад помогали открыть глаза и пробудить рассудок. В 1875 году Цыси распорядилась проложить телеграфные линии, причем сначала в провинции Фуцзянь для осуществления оперативной связи с Тайванем, на который зарились японцы, а вдовствующая императрица решила отстоять этот остров. Первым делом образовали императорскую службу телеграфной связи, управляющим директором которой назначили одного из первопроходцев современного предпринимательства Шэн Сюаньхуая. Сначала толпы народу стаскивали провода и выкапывали столбы телеграфной связи. Но по мере того как народ убеждался в безопасности таких сооружений, понимал, насколько волшебная вещь этот вид связи и сколько пользы она может принести, диверсии на линиях прекратились, и телеграфные провода стали опутывать всю территорию империи.
23
Открытие этих портов предусматривалось тем же Яньтайским соглашением (Конвенцией Чэфу) в качестве возмещения за убийство в Юньнани английского дипломата А. Маргари. Однако англичане потребовали этого возмещения без какой-либо угрозы применения силы.