- Да, я помню. Рассказывайте. - Вместо умывания пришлось подняться и подойти к окну.
На аллеях парка горели шары белого пламени, сменялся караул, а на дорожках всё ещё лежал туман - едва заметный, похожий на чересчур разросшуюся плесень.
'Когда же ты наконец исчезнешь, чтобы тебя демоны побрали!'
- В Альмарейне сейчас неспокойно. Нельзя сказать, что началась паника, но кое-кто решил покинуть столицу. Знаете, погостить у родственников в провинции. Безобидное такое желание. Как и следовало ожидать, мало кто считает, что смерть императора была естественной.
Орлана обернулась на него: нет, начальник тайной полиции не смеялся, он говорил вполне серьёзно. Он смотрел куда-то в угол, и пальцы, сложенные сферой, замерли в напряжении.
- Но слухи больше упирают на дворцовые интриги. Вы ожидали это услышать, моя императрица? Мало кому приходит в голову, что он и правда мог умереть от невиданной до сих пор болезни. Всё же это - самый страшный вариант. Дворцовые интриги интереснее.
Орлана передёрнула плечами и плотно закрыла окно - не хватало ещё прийти утром в остывший за ночь кабинет, как в склеп.
- Ну и кто же? Я? Ишханди? Орден?
Аластар удивлённо изогнул брови, хотя в его глазах ничего не изменилось: там стоял всё тот же похоронный туман. Или этот туман теперь мерещился Орлане везде?
- Вас это действительно интересует?
В самом деле, императрице больше нечем заняться, поэтому она посреди ночи решила допросить начальника тайной полиции, а потом пройдётся по всем горожанам.
- Я задала вопрос.
- Ишханди и Орден имеют примерно равные шансы стать народными злодеями.
Орлана, глядя в серебристую Альмарейнскую ночь, попробовала улыбнуться. Орден - понятно и предсказуемо, а её мачеху зачислили в убийцы, даже не раздумывая, зачем ей было нужно убивать.
- Хорошо, - с непонятным удовлетворением произнесла Орлана. Она чувствовала, как ноют мышцы от простой улыбки. - Это так хорошо, лорд. Спасибо за помощь. Думаю, вы можете идти отдыхать. Я жду вас завтра.
Зашуршала мантия Аластара, он поднялся. Его отражение в чёрном стекле чуть склонило голову.
- Тайная полиция никогда не отдыхает, моя императрица.
После его ухода в ушах звенело от тишины ночного сада. Ссора с матерью всё никак не шла из Орланиной головы, сколько бы она не стояла, сжимая руки у груди и вглядываясь в серебристую ночь.
'Орден - чудовище', - думала она.
Чудовище, чудовище под красивой маской. Чудовище, которое недрогнувшей рукой закололо её брата. Которое отобрало у неё мать, ослепив, приворожив неизвестной магией, ведь добровольно такое совершить невозможно. Могло ли это чудовище так же, не дрогнув, убить и её отца?
Могло.
...В спальне Орлана оказалась уже глубоко за полночь, и вместо свернувшегося на своей половине кровати Луксора она застала только гладко застеленную, холодную постель. Уголки губ задрожали сами собой.
- Может, засиделся в библиотеке? - полушёпотом спросила она у тишины. В лицо пахнуло пряным, чужим запахом. Орлана сорвала с лица маску.
Она приняла ванну, наблюдая, как болезненно подрагивают язычки белого пламени, как корчатся в судорогах их отражения в воде и изумрудно-зелёных стенах ванной. Ожидала, что войдёт Луксор. Он не вошёл.
Кровать оставалась холодной и непомерно большой. Орлана улеглась на самый край, обхватив подушку руками. Незнакомый пряный запах душил её, от него щипало в глазах. Она поднялась, открыла окно.
Тишина сменилась ночными звуками: шёпотом ветра в листьях, далёкими-далёкими голосами. Несколько секунд Орлана стояла, вдыхая ночную свежесть, потом потянулась за маской, нашедшей покой на ночном столике. Потом она накинула мантию - прямо на ночную рубашку - кажется, это начало перерастать в привычку, и, выйдя из покоев, обратилась к стражу:
- Позовите ко мне начальника караула.
- Вот как. - Её длинные ногти выстукивали по деревянному подлокотнику кресла такую дробь, что позавидовал бы любой армейский барабанщик. - Благодарю за соболезнования. А вы не могли бы выйти вон, лорд Орден?
Её щёки порозовели, как и всегда, когда она приходила в ярость. Ишханди, видно, считала, что, появляясь в замке только по особой необходимости, она убережёт себя от лишних встреч. Но её резиденция в квартале хаоса представляла собой не такую уж неприступную крепость.
Здесь - витражные окна от потолка до пола, но витражи тускнели ночами, а под высокими сводами зданий, там, куда не в силах дотянуться свет белого пламени, собирались голоса призраков.
Орден опустился в кресло, как будто бы его только что пригласили остаться и пригубить на сон грядущий старого, выдержанного вина.
- Почему же вы не ночуете в замке, леди? Хотя молчите, я понял. Тягостные воспоминания. - Он закинул ногу на ногу, наблюдая, как сверкает в свете белого пламени серебряная пряжка сапога. - Ваши мужья подозрительно быстро мрут, не находите?
- Кто вам дал право врываться сюда? - зашипела Ишханди, сжимая в кулаки тонкие холодные пальцы.
Нет, он не касался её рук, но знал: её пальцы холодеют от гнева.
- Почему вы так расстраиваетесь? Я обличён во всех грехах, изгнан, предан забвению, всё, как вы и хотели. - Орден в жесте непонимания развёл руками.
- Орден, немедленно выметайся! - Она вскочила на ноги, уперевшись кулаками в стол. - Я не желаю слушать упрёки ещё и здесь.
Орден задумчиво уставился в витражное окно у неё за спиной, подпёр голову рукой, как будто держать её прямо - невыносимый труд. Она могла бы позвать охрану, но не стала. Она могла бы просить его замолчать, но и тогда бы он не послушал.
- Дождь, - вздохнул он. - Ужасная погода стоит. Леди Орлана расстроена.
- Она была бы меньше расстроена, если бы ты убрался в свой Малтиль, - уже тише, на выдохе, на последнем приступе бешенства откликнулась она.
Ишханди села обратно в кресло, провела рукой по столу и потёрла кончики пальцев друг об друга, словно стирая с них серую пушистую пыль. Длинные рукава платья соскользнули вниз, по запястья.
- Хватит уже прикрываться Орланой, ты любишь это дело, я знаю. Не нашла ничего лучше, чем подослать девчонку ко мне и Вере. Думала, она разболтает всё отцу, но она замолчала, и тебе пришлось ждать ещё двадцать лет.
Ишханди дёрнула плечом, как будто отбросила дружески похлопывающую по нему руку.
- Тебе уже некому об этом доложить, нечем мне угрожать, жаль, правда?
Орден покачал головой: 'Не жаль'. Под пальцами скользнула шелковистая ткань мантии: он сжал её, едва не порвав.
- И за что же ты отправила в мир Ничто моего брата, демоница?
В той далёкой весне пели птицы. Стоило только сумеркам опуститься на императорский сад, как они тут же затевали перекличку в кронах деревьев. Чуть светились круглые камешки под ногами, и воздух был таким прозрачно-чистым, что казалось, стало слышно, как шумели волны Сантарина.
- Это тебе. - Орлана протянула ей цветок - красные лепестки затрепетали под порывом ветра. Ишханди осторожно взяла подарок за крепкий, чуть надломанный и от этого терпко пахнущий стебель.
- Что это?
- Цветок, - пожала плечами молодая императрица и отправилась дальше по аллее сада, изобразив, что срочно должна возвращаться к неотложным делам. Например, к наблюдению за падением листа с ветки вечноосеннего дерева.
Ишханди удивлённо крутила подарок в руках. В её касте был обычай срывать цветы только на похороны - постепенно увядающее растение символизировало и смерть мага.
- Не думай о плохом, - негромко произнёс Зорг за её спиной. Он чуть коснулся плеча Ишханди. - Люди дарят цветы тому, кто им нравится. Такой обычай.
- Странный обычай, - вздохнула магичка хаоса.
Луксора нашли сразу - там, где его и ожидала увидеть Орлана, в библиотеке. Он сонно тёр глаза, выбираясь из-за стола ей навстречу. Орлана то вздыхала, то сжимала зубы, то складывала руки на груди, силясь победить бурю эмоций, которые успели разыграться всего за десяток минут.