Тёплое дыхание возле её лица, шум ветра, шорох шагов - она снова начинала впадать в забытьё. Вдруг спинка кресла дёрнулась и откинулась назад. Над собой Орлана услышала знакомое сопение Адальберто. Он оттолкнул её руку, ту, которой она зажимала рану, и тёплая целительская магия проникла внутрь. От облегчения задрожали кончики пальцев.
Орлана открыла глаза: прямо над ней висел шар белого пламени. Смятое одеяло свисало с края кровати до самого пола. Там же, испачканная чем-то бурым, валялась подушка. Боль в груди постепенно утихала.
- Моргни, если слышишь.
Адальберто сидел на краю постели: рукава рубашки закатаны до локтей, и руки перепачканы в крови. Синяя мантия была отброшена за плечи. Он тяжело дышал и вытирал пот со лба мелкий, прозрачный бисер пота, пачкаясь её кровью.
Орлана попробовала приподняться на локтях, но комната неслась вокруг бешеным хороводом, и она упала обратно. Под грудью она нащупала тонкую прочную повязку.
- Что было?
- Прорвалось. - Адальберто снял её руки с повязки и заставил положить их вдоль тела, на прохладную простыню. - Я не знаю, смогу ли вытащить тебя ещё раз. Ты совсем не борешься.
Орлана отвела взгляд. Высокий потолок её спальни подёргивался туманом.
- Мне нет смысла.
Стоящий в углу комнаты Луксор оторвался от стены и подошёл к ней, по дороге подцепив и бросив на кресло разорванное чёрное платье. Может, это была игра белого пламени, но Орлане показалось, что под глазами у него залегли тёмные, как душа демона, тени.
- Любимая, родная моя. - Он опустился на колени, и Орлана смогла коснуться его испещрённого морщинками лба. - Почему ты так торопишься умереть?
Он погладил её по волосам, спутанным, коротким, зарылся в них пальцами.
- Я не хочу, чтобы следующим был Риан. Я должна спасти его, - шепнула Орлана. - Отец бы так поступил. Узнай, когда будет Совет.
- Ишханди сказала, сейчас они начнут. - Адальберто обернулся к окну и сощурился на белёсый диск солнца, как будто бы плохо видел без очков. - Наверное, уже начали.
- Иди, - кивнула Орлана. - Расскажи им то, что я сказала тебе, и пусть примут решение. Теперь они обязаны тебя слушать.
Она тяжело сглотнула и, превознемогая давящую боль в висках, добавила:
- Покажи им завещание.
Орлана протянула дрожащую от слабости руку и вытерла с его щеки капельку влаги. Луксор опустил глаза. Прядь чёрных волос, выбившаяся из-под резинки, пощекотала Орлане запястье.
- Я тебя люблю, - срывающимся голосом произнёс Луксор.
- Я люблю тебя, - отозвалась Орлана.
Белёсый солнечный диск висел в зените, когда Луксор вошёл в залу советов. Здесь все уже были в сборе, только пустовало место во главе стола.
Они все проводили его взглядами: Луксор спиной ощутил, как презрительно смотрит Ишханди, как безразлично глядит ему вслед Аграэль, как в раздумьях теребит седую бородку Герольд. Каким сочувствием наполнен Линкей. Как испуган и растерян Эрвин. На месте императора Луксор почувствовал себя неуютно, слишком просторно - во главе стола. Он уложил прямо перед собой лист, исписанный летящим Орланиным почерком. Буквы дрожали и прыгали, она выводила их, теряя сознание.
- Это завещание Орланы. Она назначила меня регентом сына, - не глядя ни на кого из них, а только на дрожащие и прыгающие буквы, произнёс Луксор.
В полной тишине на спинку откинулся Конрад. Его меч стукнулся о ножку стула.
- Всё так плохо? - вздохнул Линкей.
- Всё гораздо хуже. Пров... Адальберто сейчас вытащил её из мира Ничто. Не знаю, сколько ещё осталось.
Луксор поймал себя на том, что нервно сжимает пальцы. Но никто больше не обратил на это внимания. Рядом звякнула браслетом Ишханди.
- Что там с Орденом?
- Он ещё держится, - прикрывая глаза, точно от усталости, сказал Линкей. - Но его силы тоже на исходе.
Лист с завещанием скользнул по столу в руки Герольду. Он пробежал взглядом по строчкам, и прозрачные голубые глаза стали беспомощными.
- Я не помню, чтобы случалось такое. - Он качнул головой. - Не уверен, что регент - это выход из положения, нужно поискать исторические факты...
- У нас нет времени на исторические факты, - едва не закричал на него Луксор. От его резкого тона глаза учёного стали по-детски обиженными.
- Он прав, - отрезала Ишханди. - Что сказала Орлана?
Луксор не посмотрел ей в глаза, хотя и чувствовал, как нервно она то и дело проводит кончиками пальцев по идеально приглаженным волосам.
- Орлана сейчас не в том состоянии, чтобы измышлять политические ходы. Думать должны мы.
По её бессильно опущенной на постель ладони царапнули. Орлана открыла глаза: возле кровати на корточках стоял Идрис.
- Гав, - сказал он грустно.
- Всё ещё гавкаешь, - разочарованно заметила Орлана. Ей хотелось, чтобы вернулся Луксор и поцеловал её на прощание. Вся жизнь осталась в ожидании поцелуя. - Лучше иди, посиди с птичками. Они скучают.
- Я хотел сказать, - пробормотал он, глядя в пол. Его слова Орлана едва разобрала. - Я брякнул глупость.
- Не беспокойся, это для тебя нормально. - Разговаривать ей вовсе не хотелось, но Идрис не давал ей забыться сном, и это было к лучшему. Орлана дожидалась решения Совета.
По комнате неприкаянно бродил Адальберто. Он замирал у окна и невидящим взглядом смотрел вдаль, будто там, в серых облаках над Альмарейном, распускались лилии хаоса.
Идрис упрямо потряс головой.
- Когда говорил, что богиня смерти в тебя вселится. Ну подумай, зачем ей сейчас убивать своё собственное тело? Ну подумай.
- Она легко вселится в другое. - Орлана шутя ткнула его пальцем в лоб. - В тебя, скажем.
Идрис чуть покачнулся, как улитка втянул голову в фиолетовую накидку, которую обмотал вокруг шеи.
- Нет уж. Не нужно тебе себя убивать.
- Опять ты подсматривал в прошлое? - Орлана совсем не рассердилась.
- Нет, я под дверью подслушивал.
Орлана с трудом вздохнула, чуть приподнимаясь на руке, и снова опустилась на подушку. Она хотела улыбнуться, но губы дёрнулись в горькой гримасе.
- Идрис, я была бы так рада, если бы ты оказался самой страшной проблемой в моей жизни. Но это не так. Иди.
- Гонишь меня, - насупился он. - А я уйду. Вот увидишь, обижусь один раз и уйду.
Лёжа с закрытыми глазами, Орлана слушала тихий перезвон цепочек и представляла себе, как уходит маг времени. Вот он останавливается возле двери, оборачивается в надежде, что она передумает, вздыхает. Вот угрожающе тянется к мечу Мидар, и Идрис исчезает - наверное, опять идёт в восточное крыло замка, чтобы пугать особенно впечатлительных служанок заунывным пением флейты.
Орлана облизнула пересохшие губы. Ей захотелось вдруг чая с акантхой, но открыть глаза и попросить уже казалось непосильным. Поэтому она пила его в своих видениях: шла на кухню, брала любимую неприкосновенную ни для кого другого чашку из дымчатого стекла. Простой рецепт: немного чёрного чая, щепотку высушенных листьев акантхи, сахар, и ни в коем случае не добавлять холодной воды.
Чай сам остывал на окне, открытом в императорский сад, и после пах ночными лилиями и - чуть-чуть - ветром с Сантарина. Орлана пробовала чай на вкус. Он был сладким, с едва ощутимой кислинкой. Тогда она брала чашку двумя руками и осторожно несла в кабинет отца. Не через портал, чтобы не испортить магией творение своих рук.
Об этом секретном рецепте никто не знал кроме Мэрсайл. Та случайно подсмотрела, когда кормила на кухне Риана. Однажды, когда сама Орлана была чем-то занята - уже не вспомнить, чем именно, - она попросила Мэрсайл приготовить чай для Зорга. В тот самый день, когда нанёс визит Орден. В тот самый день, о котором так навязчиво рассказывал Идрис, бессмысленно и занудно ссылаясь на пустую чашку.
Сложно стало думать, воспоминания, словно комки пыли, раскатывались по тёмным углам. Она устала будить себя, хотелось одного - заснуть и не думать ни о чём больше.
- Твой отец никогда меня не простит, - услышала она в полудрёме. Рядом на кровать тяжело опустился Адальберто, взял её за плечи. - Я обещал ему, что с тобой ничего не случится.