Наконец главный придворный астролог провозгласил, что уже пора. Меня пригласили в гробницу, и Ань Дэхай устремился вперед, чтобы проверить, все ли там в порядке.
Астролог сказал, что согласно обычаю я должна войти туда одна.
— Его Величество проведет с вами свои последние мгновения на земле.
Внезапно мне стало очень страшно и захотелось, чтобы рядом со мной оказался Жун Лу.
— Может быть... кто-нибудь побудет вместе со мной? — спросила я. — Может быть, Ань Дэхай?
— Боюсь, что это невозможно, Ваше Величество, — с поклоном ответил главный астролог.
Ань Дэхай вышел из гробницы и сказал, что там все готово.
У меня дрожали коленки, но я заставила себя идти.
— Ваше Величество, — услышала я голос архитектора, — прошу вас выйти оттуда раньше полдня.
Туннель, ведущий вниз, был длинным и узким. Мне показалось, что по сравнению с тем, что мы видели с Нюгуру, здесь все изменилось. Я не слышала собственных шагов. Может быть, все дело в принесенной сюда мебели и коврах? В глаза мне бросились большие золотые настольные часы. Меня удивило: зачем Его Величеству часы? О жизни после смерти я знала очень мало, однако, если судить по тому, что я сейчас видела, мертвым, оказывается, нужно очень много вещей.
Я огляделась кругом и увидела картину. На ней был нарисован интерьер хижины в горном ландшафте. Посреди хижины сидела прекрасная женщина, держащая в руках кин. В окошко заглядывали цветущие персиковые деревья. Красота весенней природы контрастировала с меланхоличным настроением молодой женщины. Судя по всему, она ждала своего мужа или любовника. К своему крайнему изумлению, я заметила, что у женщины забинтованные ноги.
В углах погребальной камеры мягким светом горели масляные светильники, распространяя вокруг сладкий аромат. От этого света красная мебель казалась еще теплее. В углу стоял стол, на котором лежали стопки подушек, одеял и простынь. Здесь было уютно, как в спальне. Я увидела знакомые предметы обстановки Сянь Фэна, высокие спинки стульев с резьбой в виде лилий. На один из этих стульев я когда-то повесила платье, когда осталась со своим мужем на ночь.
Мой взгляд невольно устремился на пустой саркофаг с моим именем. Он стоял совсем близко от гроба Сянь Фэна, словно я уже умерла и меня похоронили, как того желал Су Шунь и как едва не распорядился сам Сянь Фэн. Так вот чем могла закончиться моя жизнь! Вот место моего вечного упокоения, вдали от солнечного света, от весны, от Тун Чжи, от Жун Лу.
Предполагалось, что я должна теперь лить слезы. Именно этим по обычаю занимались все императрицы, и именно поэтому меня оставили теперь в одиночестве. Но слез у меня не было. А если и были, то я решила оставить их при себе. Потому что моя жизнь очень мало отличалась от погребения заживо. С некоторых пор моему сердцу запретили праздновать весны, а прошлой ночью, когда я послала проституток к Жун Лу, оно умерло окончательно. Девушка по имени Орхидея из города Уху никогда бы ничего подобного не позволила себе совершить.
Оказалось, что я вовсе не так сильна, как того хотелось бы мне самой. Ань Дэхай это тоже, кажется, понял прошлой ночью. Я самая обыкновенная женщина, и я люблю Жун Лу.
Я не знала, сколько времени я провела в гробнице. У меня даже не было желания возвращаться на солнечный свет. Все равно там не будет жизни, которую я хочу. Для меня там больше не будет смеха и радости. Я даже не могла заглянуть Жун Лу в глаза. Какой же смысл отсюда выходить?
Ровно в полдень двери во внешний мир будут наглухо закрыты. Самое интересное, что у меня совершенно не было страха. Здесь я чувствовала какое-то странное умиротворение, здесь было так тепло и уютно, словно в утробе матери. И какое это облегчение, что все твои горести уже позади! Мне больше не будут сниться ужасные сны, и я не буду, просыпаясь, слышать от Ань Дэхая, что во сне я кричала. Мне больше не придется до такой степени унижаться, чтобы искать решения у своего евнуха. Я могу проститься с Жун Лу прямо здесь, в гробнице, и покончить навеки со всей своей болью и страданиями. Больше никому не удастся заставить меня страдать. Я могу превратить трагедию в комедию. Комичность ситуации в том, что меня восславят за то, что я добровольно последовала за Сянь Фэном в другой мир. Историки будут воспевать мои добродетели, а народ воздвигнет храм, в котором будущие поколения наложниц будут мне поклоняться.
Я взглянула на дверь, на углубление в форме половинки арбуза, на каменный шар, готовый в это углубление скатиться.
Мой гроб был расписан белыми лилиями. Я решила посмотреть, открыт ли он. Он оказался закрыт, во всяком случае, я не смогла приподнять его тяжелую крышку. Почему его закрыли? Роспись на нём была не в моем вкусе. Фениксы какие-то неживые, узор слишком грубый, цвета крикливые. Будь я художником, я бы добавила сюда изящества и одухотворенности. Птицы бы у меня запорхали, а цветы зацвели.
Тут я заметила нечто, выбивающееся из всей этой гармонии. Плащ Ань Дэхая. Он постелил его здесь. Этот вполне земной предмет меня заинтересовал. Зачем Ань Дэхай оставил его в гробнице?
Послышались торопливые шаги, а затем взволнованное человеческое дыхание. Впрочем, я не была уверена, что все это происходит не в моем воображении.
— Ваше Величество! — раздался голос Жун Лу. — Уже полдень!
Не успев притормозить, он наскочил на меня, и мы упали на плащ Ань Дэхая.
Мы посмотрели друг другу в глаза, наши губы встретились.
— Это мой гроб, — зачем-то сказала я.
— Именно поэтому я и посмел... — Его дыхание обжигало мне шею. — Совсем не грех украсть мгновение у вашей вечности. — Его руки коснулись моего платья.
Я почувствовала, что слабею, что сознание меня покидает. С неба лилась мелодия музыкальных трубочек, привязанных к лапкам голубей.
—Уже полдень, — услышала я свой собственный голос
— И мы в вашей гробнице, — ответил он, пряча лицо на моей груди.
— Возьми меня, — сказала я, обнимая его за шею.
Он отпрянул назад, тяжело дыша.
— Нет, Орхидея.
— Почему? Почему нет?
Он не стал объяснять. Я умоляла его, говорила, что никогда не желала другого мужчину. Я пыталась вызвать жалость и сострадание. Я очень хотела принадлежать ему. В ответ он только без устали шептал:
— О Орхидея, моя Орхидея!
На другом конце туннеля послышался шум. Это закрывались каменные двери.
— Архитектор приказал их закрыть! — Жун Лу, как ошпаренный, вскочил на ноги, и, схватив меня за руку, бросился к выходу.
И все прежнее вернулось ко мне. В голове пронеслись картины прежней жизни. Вечные усилия по поддержанию видимости, притворство, улыбки, за которыми скрывались слезы. Долгие бессонные ночи, одиночество, которое высосало из меня все силы и превратило почти в привидение.
Жун Лу тащил меня изо всех сил.
— Пошли, пошли, Орхидея!
— Зачем? Мне этого совсем не нужно.
— Tун Чжи тебя ждет. Ты нужна династии. И я... — Внезапно, словно опомнившись, он остановился. — Я надеялся служить вам, Ваше Величество, до конца своих дней. Но если вы решили остаться, то я остаюсь с вами.
Я заглянула в его наполненные слезами глаза и прекратила сопротивление.
— Но мы станем любовниками? — спросила я.
— Нет, — ответил он дрожащим голосом, но все-таки твердо.
— Но ты хоть меня любишь?
— Да, моя госпожа, я готов отдать вам свое последнее дыхание, так я вас люблю.
Мы вышли на дневной свет и услышали за собой сперва рокочущий звук, а потом три глухих удара. Это каменные шары упали в предназначенные для них углубления.
При виде меня вся толпа бросилась на колени и долго и ожесточенно билась лбами о землю. Все в унисон повторяли мое имя. Тысячи людей лежали распростертые со всех сторон от меня, словно гигантский веер. Они истолковали мое желание остаться внутри гробницы как выражение преданности Его Величеству императору Сянь Фэну. Моя добродетель вызвала их благоговение.
И только один человек среди всех не преклонил колени. Он стоял поодаль, но я заметила его зеленое, расшитое соснами платье. Очевидно, он размышлял о том, какая судьба постигла его плащ.