Великая императрица сразу же обратилась к Белой Лисице.
— Твой голос мне очень понравился, — сказала она и вложила в его руку кошелек с таэлями. — От удовольствия я едва не захмелела. — Она держала актера за руку и никак не хотела ее отпускать. — Настоящий соловей! Мой соловей! — Она смотрела на него глазами влюбленной девушки и шептала. — Прелестный мальчик! Какое очаровательное создание!
На мой взгляд, актер был далеко не мальчиком и достиг уже скорей всего среднего возраста. Но его пение и танец меня восхитили в высшей степени. Исполняя роль Белой Лисицы, он передал самую сущность женского очарования. Раньше мне никогда не приходилось видеть мужчину, столь поэтично игравшего женщину. Каких высот может достичь искусство! Даже великая императрица поддалась на его чары, хотя про нее говорили, что она евнухоненавистница.
Тут великая императрица обратилась к нам:
— Как вам понравилась опера?
Мы все прекрасно поняли намек: наступило время и нам вложить свою лепту в вознаграждение актеров, и мы тут же раскрыли бывшие при нас маленькие соломенные сумочки.
Актеры долго кланялись, а потом удалились.
Великая императрица поднялась со своего места, и мы поняли, что надо возвращаться домой. Мы все встали на колени и хором сказали:
— До следующего раза мы желаем вам безоблачного покоя!
Великая императрица слегка кивнула и направилась к своему паланкину.
Главный евнух Сым объявил, что наши паланкины тоже уже поданы. Мы молча поклонились Нюгуру, а потом друг другу по очереди.
Полог моего паланкина был задернут. Я никак не могла совладать с горечью своих чувств и одновременно стыдилась своей слабости. Мне казалось, что все мои усилия по проникновению в Запретный город напрасны, потому что у меня все равно нет никаких шансов на успех. В то же время у меня не было прав на то, чтобы жаловаться или чувствовать себя несчастной.
Когда я смывала с лица макияж, в зеркале появилось отражение Ань Дэхая. Он спросил, не нужно ли позвать служанку, чтобы та помогла мне раздеться. Но прежде чем я успела ответить, он сказал, что и сам может мне помочь, если я, конечно, не возражаю.
Я не возражала.
Сперва он вытащил из моих волос гребень, а потом начал бережно снимать украшения.
— Моя госпожа, — сказал он, — не угодно ли вам будет завтра прогуляться в восточный сад? Я нашел, там некоторые очень интересные растения...
Я махнула рукой, требуя, чтобы он замолчал, потому что чувствовала, как внутри у меня все закипает и в любую минуту я могу не сдержаться.
Ань Дэхай закрыл рот. Руки его при этом работали без остановки. Он вытащил из волос жадеитовый цветок, потом снял с шеи бриллиантовое ожерелье. Все эти предметы он положил на туалетный столик.
Не в силах сдержать своих чувств, я расплакалась.
— Обладающий знаниями достаточно силен для того, чтобы спасти другого от несчастья, — спокойно, как бы про себя, произнес Ань Дэхай.
Внутри у меня прорвалась какая-то дамба, и весь гнев выплеснулся наружу.
— Что касается меня, то знания мне только вредят! — запальчиво воскликнула я.
— Обида — это начало выздоровления, моя госпожа
— Давай-давай, терзай мою рану, Ань Дэхай! Правда заключается в том, что я проиграла сражение по всем позициям!
— В этом месте ни одна дама не может достичь желаемого без уплаты определенной мзды.
— А Нюгуру смогла! И госпожа Юн смогла'
— Ну, все не совсем так, моя госпожа. Вашу перспективу следует немного позолотить.
— О какой перспективе ты здесь толкуешь? На мою жизнь обрушился смерч и выдернул ее с корнями! Я сперва поднялась в воздух, а потом разбилась о землю! Мне остается только признать свое поражение.
Ань Дэхай внимательно смотрел на меня в зеркале.
— Ничего нет более ужасного, моя госпожа, чем признать свое поражение.
— Но как же я могу подняться?
— Вы должны изучить, как движутся смерчи. — Говоря это, он, не переставая, расчесывал мои волосы.
— И как же?
— Известно, что главная сила смерча — по краям. — Одной рукой он поднял мои волосы наверх, и другой энергично их расчесывал. — Ветер обладает такой силой, что может поднимать в воздух коров и экипажи, а потом сбрасывать их на землю. Но в самом центре смерча царит, спокойствие... — Он остановился, как будто внимательно разглядывая мои волосы. — Прекрасные волосы, моя госпожа. Просто чернильно-черные и блестящие, что говорит о хорошем здоровье. В этом и заключается главная, самая основная наша надежда
— А как же смерч?
— Да-да смерч. Но в его центре, как я уже говорил, относительно спокойно. Именно там вам и надлежит находиться, моя госпожа. Вам следует избегать привычных, всеми исхоженных дорог, возможности которых всем хорошо известны и ограниченны. Вам следует сконцентрировать усилия на создании новых дорог! По ним еще никто не ходил, и поэтому на них пока еще относительно мало колючек.
— Хорошо излагаешь, Ань Дэхай! — сказала я.
— Спасибо, моя госпожа. Я тут размышлял о том, как бы написать либретто реальной, жизненной оперы, в которой вы будете исполнять главную партию.
— Что ж, давай, послушаем, Ань Дэхай.
Как военный советник, предлагающий генералу свою стратегию предстоящего сражения, Ань Дэхай поведал мне свой план. Он был прост, но показался мне почему-то многообещающим Я должна была принять участие в церемонии жертвоприношения — такая обязанность лежала на императоре Сянь Фэне.
— Вы должны пойти и устроить это от имени Его Величества, моя госпожа, — сказал евнух, убирая в шкатулки мои драгоценности. Потом он сел и снова внимательно посмотрел мне в лицо. — Эта церемония лишний раз продемонстрирует благочестие Его Величества и сослужит ему хорошую службу на Небесах.
— Ты уверен, что Его Величество желает именно этого?
— Разумеется, — ответил евнух. — Причем, не только Его Величество, но и великая императрица.
Ань Дэхай объяснил мне, что даты, когда императорские предки ждут церемониального поклонения, весьма многочисленны, но королевская семья уже давно выбилась из графика.
— Его Величество редко находит в себе силы, чтобы посещать церемонии.
— А раньше случалось, чтобы их устраивала великая императрица или одна из наложниц?
— Случалось, но никакого интереса к регулярным церемониям наложницы не проявляют. Император Сянь Фэн боится опечалить своих предков и поэтому уже обратился к главному евнуху Сыму, чтобы тот попросил совершить церемонию Нюгуру или леди Юн. Но они отвергли его просьбу под предлогом слабого здоровья.
— Но почему же в таком случае главный евнух Сым не обратился ко мне?
— Потому что он не хочет давать вам шанс ублажить Его Величество.
— Я сделаю все, что в моих силах, для ублажения Его Величества! — воскликнула я.
— Тем более, что это ваше право — устроить церемонию для своего мужа.
— Завтра с утра приготовь мой паланкин, Ань Дэхай!
— Да, моя госпожа.
— Подожди. А каким образом император узнает о моем поступке?
— В храме есть дежурный евнух, который запишет ваше имя. В его обязанности входит докладывать Его Величеству всякий раз, когда кто-нибудь платит дань уважения его предкам, тем более от его имени.
Я понятия не имела о том, что нужно делать, чтобы ублажить императорских предков. Если верить Ань Дэхаю, то ничего особенного и не требовалось, разве что падать на колени перед многочисленными портретами и каменными статуями. На первый взгляд, это казалось не очень обременительным.
На рассвете следующего дня я села в паланкин и в сопровождении Ань Дэхая отправилась в путь. Мы прошли через Сторожку свежего аромата, потом через Ворота духовной доблести. Примерно через час мы прибыли в Храм вечного мира. Это было очень грациозное здание, под карнизами которого гнездилось множество птиц.