Вздохнув, я перевернулась в кровати на другой бок и посмотрела в окно. Лето заканчивалось, поэтому окна были закрыты. Вечерами становилось все прохладнее. Нужно было успеть, до следующего месяца, наладить свою репутацию в обществе. Но как это сделать?
Зарывшись лицом в подушку, я ненадолго дала волю эмоциям. Набрав побольше воздуха в легкие, я приглушенно закричала. Я часто так делала в детстве, когда была уверена, что меня наказали несправедливо. Вспомнив о своей комнате, о доме и о родителях, я тихонько всхлипнула.
Думаю, узнав, что я пережила, многие бы сказали, что я веду себя, как ребенок. Что я должна была зачерстветь и перестать быть слабой. Но мои нервы сдавали. Я чуть не умерла. Снова. Моя репутация катилась вниз. Снова. И я боялась снова остаться одна. Мысль о том, что все, кто меня сейчас окружает, внезапно отвернутся и перейдут на сторону Арсилии, буквально приносила физическую боль.
Пусть я и уговаривала себя не привязываться к ним, но ослушалась своего же слова.
Весь этот ворох мыслей проносился у меня в голове, пока я лежала в кровати.
Перед глазами мелькали то Конрад, то фрейлины, то горничные, а то и люди, которые требовали сжечь меня на костре из-за другой веры. И так я погрузилась в очень тревожный, пробирающий до костей кошмар.
«Смрад на улицах столицы стоял невыносимый. Он доходил даже до замка, отчего по его коридора летал запах сожжённых тел. Я несла сына к лекарю, потому что он отказался приходить ко мне в комнату. Мне было страшно. Мой маленький мальчик так сильно болел. Но в помещение лекарей тоже было много больных. А что если малыш начнет болеть сильнее?
Маленькое тело в моих руках содрогнулось. У сына начался сильный приступ кашля. Он прижался лицом к моему плечу, сжимая кулачки от боли. И только после того, как он обмяк в моих руках, я увидела на своем плече пятна крови».
— Лиззи, — кто-то схватил меня за плечо.
Я распахнула глаза, судорожно вдохнув воздух и сев на кровати. Пот лил ручьем, сердце бешено колотилось, голов шла кругом. Я толком не могла понять, что происходит, молотила руками вокруг в поисках сына и бормотала себе под нос что-то о крови.
— Лиззи, — меня взяли за плечи и слегка встряхнули. Только после этого я пришла в себя и смогла поднять взгляд.
Роберт сидел на краю моей кровати, держал меня за плечи и смотрел с таким беспокойством, словно я вот-вот разобьюсь, как хрустальная ваза.
— что. — хриплым голосом попыталась спросить я, но закашлялась из-за того, что в горле пересохло.
— Ты кричала во сне, — спокойно сказал брат, аккуратно убирая сырую прядь смоего лба. — А так как я твой брат, я имел право войти и вмешаться. Я очень рад тому, что стал твоим эскортом.
— Я тоже, — тихо ответила я, опуская взгляд и вспоминая свой сон.
Мои пальцы судорожно сжались. Я словно наяву помнила тепло и вес своего ребенка. Я помнила, как доверчиво он прижимался ко мне. Как обнимал своими маленькими ручками за шею. И как его тело сотрясалось от неудержимого, жестокого кашля.
— Что тебе снилось? — осторожно спросил Роберт, опуская мои плечи.
— Я толком не помню, — пробормотала я, стараясь выкинуть страшные картинки з головы. — Просто какой-то кошмар.
— Неудивительно, — покачал головой Роберт — Ты же недавно чуть не умерла.
Может. мне стоит позвать сюда Стефана? Он проверит твое состояние. Или лекаря?
— Нет не стоит Спасибо, — я слабо улыбнулась. — Я в порядке. Просто мне нужен хороший, здоровый сон.
— Ну, хорошо, — брат встал с кровати и направился к выходу. — Если что, я рядомЗови меня в любое время.
— А когда ты пойдешь спать? — я нахмурилась.
— часа через два. Не волнуйся, я буду спать, — улыбнулся мне брат и вышел из комнаты.
Я тяжело вздохнула, провела ладонью по мокрому лицу и посмотрела на тумбочку рядом с кроватью. К счастью, на ней стоял стакан с водой. Сария начала его оставлять после того, как узнала, что я иногда просыпаюсь по ночам.
Мысленно поблагодарив горничную, я взяла стакан и с наслаждением сделала глоток освежающей воды. Мне хотелось встать и принять ванну, но вызывать горничных сейчас было бы несправедливо. Они и так работали, как пчелки. Им, конечно, стало легче, после того, как фрейлины призвали своих горничных. Но работы все рано было много.
Умыться все же следовало.