– Его мать давно умерла, – возразила Сабина.
– А вот императрица еще в добром здравии, – довольно холодно произнесла Кальпурния. – Более того, это она приложила руку к его воспитанию, а вовсе не его мать. Поверь мне, вряд ли ты будешь рада получить в лице императрицы Плотины свекровь.
– Так вот почему ты вышла за меня замуж! – улыбнулся Марк. – Не потому что я осыпал тебя комплиментами, а потому, что на тот момент моя мать уже была в могиле?
– У вас обоих только шутки на уме. – Кальпурния схватила ручонку Лина и помахала ею, призывая к тишине. – Последнее, что нужно любой жене, это чтобы свекровь совала свой нос во все ее домашние дела, поучая, как вести дом, как воспитывать детей, какие платья надевать… – Кальпурнию даже передернуло. – А у Плотины, скажу я тебе, нос длинный.
– Итак, свекровь, которая вечно лезет в чужие дела, – согласилась Сабина. – Какие еще возражения насчет Адриана?
– Я бы не сказала, что репутация у него безупречная. Известно, что на Авентине у него шикарный дом, в котором он поселил одну певицу, и… только это не при детях. – Кальпурния выразительно выгнула брови. – Не говоря уже о том, что он на восемь лет тебя старше.
– Кто бы говорил! – расхохоталась Сабина. – Сколько лет было отцу, когда ты вышла за него замуж? Шестьдесят три?
– Но это совсем другое дело! Твой отец был взрослый, ответственный человек, готовый взять на себя обязанности семьянина, чего не скажешь о том, кому двадцать шесть. Кроме того, я до безумия любила его. Ты же Адриана не любишь. Ты вообще никого не любишь.
– Я слишком стар для таких разговоров, – запротестовал Марк, и их спор, как и надеялась Сабина, сменила веселая, пересыпанная шутками, застольная семейная беседа. А на следующий день она уже паковала свои книги и платья в паланкин, чтобы вернуться назад в Рим.
– О боги, – прошептала она отцу, когда к носилкам, вооруженный копьем, подошел коренастый немолодой стражник, чтобы охранять ее по дороге в Рим. – Может, мне лучше взять с собой Викса? Этим летом я хотела бы побродить в окрестностях Рима, а что касается Цельса, я боюсь, как бы он не надорвал себе спину, если вдруг попробует поднять что-то потяжелее кубка с вином… Да-да, так будет гораздо лучше, спасибо…
Сабина еще не решила, что ей делать с Виксом, но то, что с ним будет гораздо веселее, в этом она не сомневалась.
– Какое блаженство, – произнесла Сабина, входя вечером в дом на Капитолийском холме и отряхивая пыль с дорожного платья. – Никаких гостей, никаких родственников. Наконец-то я могу побыть одна.
Как ни любила она отца, Кальпурнию и своих сводных сестру и брата, последнее время ей хотелось одного: тишины и одиночества. Чтобы никто не мешал, никто не давил, чтобы пространство и время принадлежали только ей, чтобы можно было спокойно все взвесить и принять решение. А решение, похоже, ей придется принять не одно.
– Подай фрукты на террасу, – сказала она управляющему. – После этого можешь быть свободен. Хочешь, иди на скачки или гладиаторские бои, хочешь, – в таверну. В общем, делай, что пожелаешь.
Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин набрал полную грудь воздуха и посмотрел отцу в глаза.
– Что скажешь?
Отец как всегда сочувственно промолчал.
– Ты знаешь, раньше я этого не делал, – продолжал Тит. – То есть раньше я не ухаживал за девушками. Я лишь раз нанес ей визит, но ее не было дома. И вот теперь она вернулась, и у меня кончились отговорки, и я не знаю, как заставить себя повторить попытку. Ты не мог бы дать мне пару дельных советов?
Похоже, у отца было что ему сказать, тем не менее он молчал. В том-то вся и загвоздка: если ваш отец умер, вам ничего другого не остается, как обращаться за советом к мраморному бюсту, установленному на постаменте в атрии. Тит расправил худые плечи.
– Ладно, пожелай мне удачи.
С этими словами он осмотрел тогу на предмет чернильных пятен, поправил на плече складки, попытался пригладить на затылке упрямый вихор. Вот досада, как бы коротко он ни просил цирюльника постричь ему волосы, эта прядь все равно торчала хохолком независимо от их длины. Последний раз, когда он решил нанести визит дочери сенатора Марка Норбана, он пытался пригладить свой хохолок гусиным жиром, отчего дед сказал ему, что в таком виде он похож на дешевого актеришку из Вифинии.
– Тебе нет необходимости прихорашиваться, мой мальчик! Твое имя говорит само за себя. Мы с ее отцом как два брата. Я уже говорил с ним на эту тему, так что тебе осталось лишь немного очаровать эту девушку.
Тит вздохнул. Его школьные приятели жаловались на самодуров-отцов, на холодных и равнодушных дядьев, на суровых дедов. В отличие от них дед Тита был просто чудо, а не дед. Как и отец, который тоже когда-то был чудо, а не отец, если бы не умер. Что, кстати, ничуть не облегчало ему жизнь. Было бесполезно говорить деду, что та, что приходится родственницей самому императору, та, за кем ухаживает половина Рима, вряд ли снизойдет до шестнадцатилетнего юнца, которому даже нечем похвастаться. Разве что букетом фиалок и длинным, мудреным именем, произнося которое можно сломать язык. Да она рассмеется ему в лицо прямо с порога!