Она снова беременна – этот Марк, хоть и стар, времени зря не теряет. Казалось бы, такой серьезный, такой рассудительный, можно сказать, опора всего сената, но ни для кого не секрет, что жена вьет из него веревки, и это в его-то возрасте! Нет, конечно, Кальпурния мила, хотя и довольно легкомысленна. Не говоря уже о ее привычке выставлять напоказ свой бюст.
– Дорогая Кальпурния, надеюсь, ты простишь моему супругу, что он явился к тебе на пир одетый, как крестьянин? Я просто не смогла надеть на него подобающую случаю пиршественную тунику.
– Я и так полдня вынужден ходить в этой проклятой тоге, – шутливо пожаловался Траян. – И я подумал, что Марк не обидится на меня, если старый солдат хотя бы раз махнет рукой на обычаи и придет в том, в чем ему удобно.
– Мужчины, – многозначительно изрекла Плотина и посмотрела на Кальпурнию. Атрий тем временем заполнился гостями. Вокруг царила обычная в таких случаях толкотня, стоял неумолчный гул голосов. То там, то здесь в толпе раздавался серебристый женский смех или низкий и раскатистый мужской. Им вторил, журча струями, фонтан в центре атрия и звуки скрытой в нише лютни.
Траян хохотал громче всех, сыпал шутками, хлопал увесистой солдатской пятерней гостей по спине, как будто хотел сделать из их спин лепешку.
– Он ведет себя, как ребенок, – вздохнула Плотина, обращаясь к Кальпурнии. – Мужчины, они почти все такие, только в разной степени. Скажи, не могли бы мы с тобой улучить минутку вдвоем? У меня к тебе важный разговор.
– Конечно, императрица. Не желаешь вина?
– Ячменной воды. Я даже не прикасаюсь к вину, – ответила Плотина, а про себя добавила: «Пора бы это знать».
И женщины направились вдоль колоннады в дальний конец атрия. По пути Кальпурния несколько раз замедлила шаг: отдать распоряжение рабу, шепнуть что-то на ухо управляющему, поприветствовать какого-то гостя, попросить кого-то из домочадцев «спасти Марка от зануды Сервиана». Плотина шагала вслед за ней, царственными кивками отвечая на поклоны. При ее приближении гости спешили склониться в подобострастном поклоне, отчего казалось, будто в атрии колышется море голов.
– Речь пойдет о твоей падчерице.
– Я так и знала, что ты заметишь, что Сабину нигде не видно, – сказала Кальпурния. – Наверно, все еще прихорашивается. Девушки, они все такие.
«А вот и неправда», – подумала Плотина. Лично у нее не было привычки вертеться перед зеркалом, ни сейчас, ни в юности. Но развивать эту тему она не стала. Разговор предстоял серьезный, и хорошо бы за этот вечер все окончательно уладить.
– Я хотела бы поговорить о замужестве Вибии Сабины. Мне кажется, она засиделась в отцовском доме.
– Боюсь, она еще не приняла окончательного решения. Марк же не желает навязывать ей свою волю. В разумных рамках, разумеется.
– Сенатор Макс Норбан слишком многое ей позволяет. Не пристало неопытной девушке самой принимать решения. Тем более когда речь идет о браке.
– У Сабины хорошая голова на плечах, – улыбнулась Кальпурния. – Она гораздо разумнее, чем я была в ее годы.
В висках Плотины – там, где волосы были зачесаны вверх и шпильками собраны в тугие узлы – гулко застучала кровь: приближалась головная боль. Когда у Плотины болела голова, казалось, будто острые шпильки вот-вот пробуравят ей череп.
– Я буду откровенна с тобой, Кальпурния. Дорогой Публий от нее без ума.
– Неужели? – уклончиво ответила Кальпурния. – Я не знала.
– Представь себе. – Плотина заставила себя сделать глоток ячменной воды. – И я бы не хотела, чтобы его чувства не были оценены по достоинству. Потому что лучшего мужа для твоей падчерицы невозможно себе представить.
Впрочем, это можно было сказать о любой римской девушке.
– Безусловно, императрица, он в высшей степени достойный молодой человек, – согласилась Кальпурния.
«Он само совершенство, – едва не бросила ей Плотина, – а твоя падчерица должна стоять на коленях, умоляя богов ниспослать ей такого мужа». Вслух же она сказала иное:
– Ты могла бы замолвить за него слово. Думаю, это подтолкнуло бы ее к принятию решения.
– Ну, Сабина девушка решительная. – Кальпурния остановилась, чтобы отдать распоряжения двум молоденьким рабыням. Те отвесили поклон и бросились разносить чистые чаши и подносы с фруктами.
– В таком случае, путь с ней поговорит твой муж, – Плотина доверительно взяла Кальпурнию под руку. – Думаю, это будет несложно. Ведь ни для кого в Риме не секрет, что при желании ты можешь вить из него веревки.
– Боюсь, я плохо понимаю, о чем ты, – спокойно отозвалась Кальпурния.