Он, в свою очередь, с опаской смотрел на нее.
– А я должен тебя помнить?
– Может, и нет, – ответила она, хотя в целом день был запоминающийся.
– Кто ты? – спросил он ее.
Она поднялась, отложила в сторону свиток и, шагнув к нему, встала рядом. Затем, обхватила его одной рукой за шею и, встав на цыпочки, заглянула в глаза.
– Теперь помнишь? – с улыбкой спросила она, откинув назад голову.
В его глазах мелькнул огонек узнавания.
– Сабина, – неуверенно произнес он. – Верно я говорю?
– Верно.
– Не узнал тебя без синяков, а в остальном ты почти не изменилась. – Он окинул ее глазами с головы до ног. – Ты первая, кого я поцеловал.
– Ты, Юный Варвар? Я польщена.
Почувствовав, как его руки потянулась к ее талии, она сделала шаг назад.
– Все римские девушки были без ума от Юного Варвара. В тот год ты совершал свои подвиги на арене Колизея. Твое взятое в сердечко имя украшало собой двери всех римских школ. Когда я говорила своим подругам, что знакома с тобой, они мне не верили.
– А ты сказала им, что я тебя целовал? – Он с хитрой улыбкой сделал шаг ей навстречу.
– Вообще-то это я поцеловала тебя. – Сабина вновь взяла в руки свиток и опустилась на мраморную скамью. – И что теперь? Если не легионы, тогда что?
– В любом случае не арена. Туда я ни ногой. – С этими словами юноша прислонился к колонне и, гордо вскинув подбородок, с вызовом сложил на груди руки. – А ты наверняка уже замужем? – спросил он.
– Только не это.
В прошлом году ей исполнилось семнадцать. На день рождения отец подарил ей жемчужное ожерелье и пообещал, что она вольна в выборе супруга. Это обещание было дня нее куда более дорогим подарком, нежели жемчуг.
– Я подумал, что это твой малыш.
– Нет, только не Лин. Он и Фаустина – дети Кальпурнии. Это моя мачеха.
Сабина вновь взяла в руки свиток. Ей не терпелось насладиться последними строчками, в которых Улисс разделался с женихами, досаждавшими его верной жене. Она с упоением читала строки Гомера, одновременно досадуя на слепого грека за то, что он почти ничего не написал о том, как провела Пенелопа без мужа все эти годы.
Увы, большие, обутые в сандалии ноги даже не сдвинулись с места, продолжая стоять перед ней каменными колоннами. Сабина вновь подняла глаза на рослого, рыжеволосого юношу и подумала, что в тихом, увитом виноградными лозами атрии он смотрится не совсем к месту. Между тем уголки его рта растянулись веселой улыбкой, и Сабина рассмеялась в ответ.
– Да сопутствует тебе Фортуна, Верцингеторикс, – сказала она.
– Да я уж как-нибудь сам о себе позабочусь, – гордо бросил он.
– Вот как? Что ж, значит, тебе можно только позавидовать.
Держа свиток в руках, она отошла прочь, нашла место, на котором остановилась, и на ходу вновь погрузилась в чтение. Викс проводил ее взглядом. Сабина почувствовала это, даже не поворачивая головы.
Гостиница, в которую меня направил сенатор Норбан, оказалась неплоха. Конечно, ее владелец был далеко не в восторге от того, что должен бесплатно поселить меня на целую неделю. Однако, увидев на записке сенаторскую печать, был вынужден уступить.
– Может, ты взамен хотя бы чем-то поможешь? – буркнул он. – Для такого сильного парня, как ты, работенка всегда найдется. Например, ты мог бы в поздний час сопровождать моих клиентов домой. Они были бы только рады, зная, что их провожает кто-то сильный и с кинжалом.
– А платят за это прилично?
– Еще как! А еще лучше, если они отказываются от телохранителя, и тогда их можно ограбить в темном переулке.
– Половина меня устроит, – произнес я, выразительно выгнув бровь.
– Десятая часть.
– Десятая часть в первую неделю. Треть, как только я начну оплачивать комнату.
– Договорились.
Комната кишела блохами, Но по крайней мере в ней стояла кровать, которая не ходила ходуном туда-сюда, как подвесной мост. Я с размаху плюхнулся на нее, а в следующий момент заметил, как по скрипучей внешней лестнице спускается горничная. Прыщавая, зато грудь – как две дыни. Проходя мимо с корзиной белья, она с интересом покосилась в мою сторону.
Может, день, в конце концов все-таки удался?
Сабину я успел выбросить из головы. Да и какой мне толк о ней думать? Самовлюбленная патрицианка, которую я вряд ли увижу снова после того, как она демонстративно ушла в дом с книгой в руках. Такие девушки, как она, – не для меня. В любом случае грудь у нее крошечная. Даже не яблоки, а фиги. Я же предпочитал яблоки, а еще лучше дыни. Я окинул взглядом сырой коридор, в котором скрылась служанка.