Это описание Текарэ несколько изменило сложившееся у Хираты мнение о жертве убийства. По крайней мере, по словам Дайгоро, она не была забитой сексуальной рабыней японцев, а скорее амбициозной женщиной, которая, невзирая на условности, добивается того, чего хочет. Такая характеристика также больше соответствовала мстительному духу, вселившемуся в правителя Мацумаэ.
— Через некоторое время ее перестали удовлетворять фарфоровые чайные чашки, шкатулки и статуэтки из нефрита. Что хорошего они давали ей, когда она продолжала жить в диком поселке? Она хотела жить, как японская госпожа. Она захотела найти кого-то, кто мог забрать ее из их поселения. — Тут Дайгоро ткнул себя рукой в грудь. — Этим простаком оказался я.
Хирата вспомнил куртизанок в квартале удовольствий Эдо — Есивару. Как правило, их набирали из семей бедных крестьян, которые продавали девочек, которых не могли прокормить, заниматься проституцией или женщин, приговоренных к этому в качестве наказания за мелкие преступления. Некоторые из них сумели с помощью мужчин, которые проводили с ними время, добиться известности, богатства и независимости. Текарэ могла быть точно такой же.
— Она крутилась вокруг моей стоянки. Она флиртовала со мной, дико возбуждала меня. Однажды ночью, когда она возвращалась в свою деревню, я пошел за ней, но это было потому, что она так захотела. Она ездила на мне как на лошади. Она была самой захватывающей женщиной, которую я когда-либо знал. — Былая страсть вспыхнула в глазах Дайгоро. — Я не мог насытиться ею. Я влюбился. Когда я возвращался в Фукуяму, я забрал ее с собой.
— Итак, правитель Мацумаэ не крал ее из деревни, — сказал Хирата. — Это был ты.
Дайгоро горько рассмеялся:
— Никто не крал Текарэ. Я был ее дорогой к цивилизации. Я пустил ее в свой дом, дал слуг, японскую одежду, все, чего она хотела. Но вскоре она поняла, что даже при том, что я богат, я не самый большой человек в городе. Вот когда правитель Мацумаэ увидел ее….
— Кто ввел ее к нему? — спросил Хирата.
— Этим дураком оказался я сам. — Дайгоро поморщился. — Я любил ее, я гордился ею, я хотел показать ее. Я пригласил правителя Мацумаэ на банкет в моем доме. Он бросил один взгляд на Текарэ и был сражен. Она взглянула на него и увидела свое будущее. На следующий день он послал за ней. Она переехала из моего дома в его замок. Она даже не поблагодарила меня.
Возмущение переполняло Дайгоро:
— После всего, что я сделал для нее!
— Значит, ты был сердит на Текарэ — сказал Хирата.
— Еще как!
— Ты хотел наказать ее. — Хирата подумал, что Дайгоро имел гораздо больше причин для убийства, чем мужчины-эдзо, которые хотели вернуть свою шаманку, даже если бы она не желала быть спасенной.
— К чему вы клоните? — Дайгоро, прищурившись, посмотрел на Хирату.
— Где вы были в ночь, когда ее убили?
— В доме, спал в постели. Спросите моих служащих.
Хирата полагал, что они поддержат своего хозяина, от которого зависела их жизнь. Он не думал, что у Дайгоро надежное алиби:
— Ты бы хотел немного отомстить Текарэ, не так ли?
— Если вы спрашиваете меня, убил ли я ее, то нет, я этого не делал, — сказал Дайгоро. — Я не мог этого сделать. Кто-то другой сделал это за меня.
Он улыбнулся, видимо, что-то вспомнив. — Вы хотите знать, что я думаю, что случилось?
У Хираты росло отвращение к этому человеку. Он понял, что сейчас Дайгоро попытается отвлечь подозрения от себя, указав на кого-то другого. — Я полагаю, что вы собираетесь сказать мне.
— Я был не единственным, кого Текарэ обидела. Она была нарушителем спокойствия всюду, где бы ни находилась. Вы должны поискать среди других людей.
— Каких? — Хирата встревожился, как бы под подозрения снова не попали эдзо.
— Для начала ее муж. Он точно знал, что Текарэ делала, и он ненавидит японцев. Ему не нравится быть женатым на шлюхе, которая продает себя им.
— Я любил ее. Я хотел ее вернуть, — говорил Урахенка. Хирата против воли начал считать, что он лгал.
— За день до того, как Текарэ покинула деревню со мной, он приказал ей остаться и угрожал убить ее, если она его не послушает. Она не повиновалась. Он появляется здесь и через несколько дней она умерла. — Дайгоро вкрадчиво поднял бровь.
Хирата подумал, насколько легко можно представить себе Урахенку, устанавливающего лук-самострел на пути своей жены и ожидающего, когда стрела поразит ее. Это было так же просто, как вообразить Дайгоро, делающего то же самое, желая установить Текарэ на стене рядом с другими трофеями. Кто же из них более вероятный убийца: бывший высланный преступник или муж — рогоносец?
— Но не останавливайтесь на муже, — сказал Дайгоро. — Текарэ не нравилась никому в этой деревне. Возможно, они думали, что она позорит их племя. А может — они просто завидовали. Он улыбнулся, показав острые зубы:
— А ты ведь знаешь? Были и другие эдзо, которые пришли в город вместе с мужем Текарэ. Если ее убил не он, то это вполне мог бы сделать любой из них.
Любой, включая вождя Аветока, который был признан Хиратой, как человек, который может помочь ему прийти к просветлению. Но это не должно, мешать Хирате, правильно оценивать компрометирующие обстоятельства, если он хочет раскрыть преступление и сохранить жизни Сано, Рейко и своих товарищей.
Глава 11
— Если ты там, выходи! — Капитан Окимото стукнул кулаком в перчатке в дверь конюшни.
— Тише, — сердито сказал Сано. — Если так кричать, то можно только напугать ее. Он постучал:
— Рейко-сан, это я.
Охота на Рейко продолжалась весь день. Теперь ранние зимние сумерки спустились на замок Фукуямы. Приближалась ночь, на западе небо светилось холодным оранжевым пламенем заката, освещая деревья и черные здания, синеватые сугробы. Температура опустилась от "холодно" до "смертельно холодно". И все же Рейко не находили.
Стоя с охранниками перед строением, Сано слышал, как другие поисковые группы, хрустя по снегу, перекрикиваются между собой. Их фонари мерцали вдали. Их отчаянное стремление найти Рейко вибрировало в воздухе, как барабанный бой. Правитель Мацумаэ заметив, что его люди мечутся в замке и потребовал узнать, что происходит. Когда ему пришлось сообщить, что узница убежала, он заявил, что если она не будет найдена до темна, то выбранным наугад солдатам выжгут глаза раскаленной кочергой. Сано боялся, что если правитель Мацумаэ выполнит свою угрозу, то друзья несчастных козлов отпущения перенесут свой гнев на Рейко, когда они найдут ее.
Если перед тем она не замерзнет.
Окимото распахнул двери конюшни и вошел внутрь. Двое его товарищей последовали за ним, толкая Сано перед собой, держа в руках свои фонари. Лошади ржали в стойлах. Запах навоза заполнил нагретый на угле жаровни воздух. Окимото поспешил вдоль стойл, открывая их и заглядывая внутрь, как будто Рейко была настолько глупа, чтобы спрятаться за лошадь, которая могла лягнуть ее.
Охранники у ворот поклялась, что не пропускали Рейко, и стены были слишком высокими, чтобы она могла подняться на них. Должно быть, она все еще внутри, переходит от одного укрытия к другому, на несколько шагов впереди своих преследователей. Сано чувствовал ее страх, хотя он не мог видеть ее.
В конце конюшни лежала огромная куча сена. Окимото выхватил меч и начал им тыкать в сено, крича:
— Вылезай отсюда! Тебе не удастся скрыться! — Его люди присоединились к нему — Я сейчас тебя достану!
— Стоп! — в ужасе закричал Сано, потому что если Рейко была под сеном, они могли бы убить ее. Все они были так молодыми и жестокими по своему недомыслию.