— Но я не смогла добраться до него, — сказала Рейко дрогнувшим голосом. — У входа в башню стоят охранники. А потом они начали гоняться за мной. Ее глаза лихорадочно сверкали, она схватила Сано:
— Мы должны пойти к Масахиро. Разве ты не можешь вытащить нас отсюда?
Сано сам бешено хотел спасти своего сына, особенно теперь, когда он узнал, насколько близко тот находится. Он хотел штурмовать башню голыми руками. Но, вместо этого, он рассказал Рейко, как мало у него свободы и объяснил ситуацию с правителем Мацумаэ. — Один неверный шаг может подтолкнуть его к краю. Он мог убить нас всех. И Масахиро в этом аду останется одиноким сиротой.
Рейко несчастно кивнула, она знала, что он говорил правду.
— Лучшее, что можно сейчас сделать, это раскрыть преступление, — сказал Сано. — Возможно, тогда правитель Мацумаэ придет в себя или дух Текарэ оставит его, в таком случае, вероятно, он освободит всех нас, в том числе и Масахиро. Тогда мы все сможем вернуться домой.
Рейко не спросила, когда это может случиться и не протестовала. Она сидела совершенно неподвижно, костяшками пальцев сжимая себе рот, ее глаза, казалось, никуда не смотрели. Сано чувствовал ее отчаянное стремление что-то делать и ее желание не мешать ему.
Чтобы не смущать их, другие мужчины потихоньку вышли из комнаты, оставив Сано и Рейко наедине. Сано заметил, что Рейко находится на грани нервного срыва и понял, что он должен был дать ей хоть какую-то надежду и что-то еще, чтобы хоть как-то отвлечь от мыслей о сыне. — Рейко-сан, слушайте, — сказал он.
Когда, опустив руки, она повернулась к нему переполненным болью взглядом, он едва смог выдержать его.
— Чем быстрее я раскрою преступление, тем быстрее все будет в порядке, — сказал Сано. — Мне нужна твоя помощь.
— Помощь? — не поняла Рейко, ее в данный момент не интересовало ничего, кроме Масахиро и она была озадачена тем, что Сано ожидает, что она может заниматься какими-то другими расследованиями.
— Да, — сказал Сано. — Ты всегда помогала мне в расследованиях. Помнишь, когда мы только поженились? И наша свадьба была прервана убийством любимой наложницы сегуна?
Рейко смотрела, как будто она забыла, потому что ее теперешняя беда стерла все счастливые воспоминания прошлого.
— Ты хотела помочь мне выяснить, кто убийца. Я сказал "нет", потому что я не думал, что расследование убийств может быть женским делом. — Сано улыбнулся, его сердцем согрела мысль о молодой, умной и страстной Рейко. — Но ошибался. Ты доказала, что я был неправ.
На трагическом лице Рейко появилась тень улыбки. Воодушевленный этим реальным или воображаемым признаком, Сано продолжал:
— Без тебя я бы не раскрыл то преступление, да и другие, которые последовали за ним. Независимо от сложности дела и опасности, ты всегда помогала мне в раскрытии самых сложных дел. Я всегда мог рассчитывать на тебя.
Сано взял ее за руки. Они были сжаты в кулаки, жесткие, холодные, твердые. — Могу ли я рассчитывать на тебя сейчас?
Рейко отвела взгляд. Сано почувствовал в ней именно то, что чувствовал сам, когда думал, что правитель Мацумаэ убил его сына — желание отказаться от борьбы, полное отсутствие сил. Но он также видел — упрямый дух безразличия ко всему, что прямо не касалось Масахиро, сидевший в Рейко, пошатнулся. После долгой паузы она сказала:
— Что я должна делать?
Сано почувствовал облегчение. — Перед тем, как ты вошла, Хирата и я обсуждали, что мы успели узнать об убийстве. Он пересказал Рейко, что они узнали и к каким выводам пришли. — Похоже, что у Текарэ было много врагов. Многие ее враги могут быть здесь, в замке. И есть группа людей, от которых тебе будет легче получить информацию, чем мне.
Рейко подняла на него глаза. Он был рад увидеть в них проблеск интереса:
— Женщины?
— Да, — сказал Сано. — Они знали Текарэ, и они, вероятно, будут более склонны говорить с тобой, чем со мною.
В этом была сила Рейко-сыщика: возможность быть рядом с женщинами, связанными с преступлениями, и узнавать самые личные обстоятельства их жизни. Она сказала:
— Я уже знаю, что японские дамы ненавидят наложниц-эдзо. Возможно, наложницы-эдзо не ладили друг с другом. Ее природное любопытство возродилась. — Я попробую выяснить, имеет ли кто-то из этих женщин отношение к гибели Текарэ
— Хорошо, — сказал Сано, довольный, что у Рейко появился интерес к активной деятельности.
— Но как я буду говорить с ними, если я заперта здесь? — Это казалось незначительным препятствием по сравнению с другими, которые они уже преодолели. Сано сказал:
— Я завтра поищу способ.
Глава 13
Утро выдалось серым и тихим. Теплый ветерок разгонял облака над городом. Когда Сано, Хирата, сыщики и Гизаемон шли по замковой территории, поднимавшийся из труб дым растворялся в сером небе. В приглушенном свете деревья и здания выглядели абсолютно одноцветными. Снег выглядел унылым и рыхлым, без блеска и тени. Сано почувствовал в воздухе различные запахи, которые раньше были заморожены и скрыты.
— Как рука? — спросил Гизаемон Сано.
— Лучше, — ответил Сано, хотя она болела, а стежки горели. — Как правитель Мацумаэ? — Хуже, — сказал явно обеспокоенный Гизаемон. — Не советую его беспокоить сейчас. Вам лучше подождать.
— Это невозможно. Следствие должно продолжаться. Все зависит от него. Каждый шаг этого расследования требовал одобрения от правителя Мацумаэ, и Сано не собирался спорить с Гизаемоном, который к тому же был в числе подозреваемых.
Гизаемон пожал плечами:
— Это ваши проблемы.
Открыв ворота, он провел Сано в парк. Сквозь ветви вечнозеленых растений Сано увидел высокое, квадратное, деревянно-кирпичное здание. Из него раздавались пронзительные крики.
— Правитель Мацумаэ проверяет своих ястребов. Он держит их в этом доме, — сказал Гизаемон.
Он впустил Сано и Хирату внутрь здания. Крики обрушились на Сано. Он увидел около тридцати хищных птиц, привязанных к насесту, огромных орлов, ястребов и соколов поменьше. Некоторые кричали без умолку, открывая и закрывая изогнутые клювы, глядя на людей дикими глазами. На головы других были надеты кожаные колпаки, они сидели тихо и спокойно. Огромные крылья хлопали, перемешивая спертый воздух этого птичника с запахом птичьего помета и вонючего гнилого мяса.
Правитель Мацумаэ стояла в центре помещения, распекая трех самураев. — Это хуже, чем грязные конюшни. Вы не заботились о моих ценных птицах.
Мужчины бормотали извинения. Гизаемон сказал на ухо Сано:
— После убийства женщины, самураи охраняли порты.
— Вы двое немедленно уберите все здесь, — приказал правитель Мацумаэ, указывая на мужчин. Сам он был таким же, как этот грязный птичник, небритый с торчащими усами, с длинными и растрепанными волосами, в рваной шубе и грязных потертых сапогах. — А ты мне поможешь проверить ястребов.
Два самурая начали выметать накопившиеся помет, перья и прочий мусор. Другой пошел за Мацумаэ, который направился к Сано. — Что вы хотите? — спросил правитель Мацумаэ.
Сано заметил две точки света в каждом из его глаз, одна из его собственной души, другая от духа, который вселился в него. — Рассказать вам мои планы на сегодня.
— Очень хорошо, — сказал правитель Мацумаэ. — Мы можем поговорить, пока я осматриваю ястребов.
Служащий набросил тяжелую ткань на холеного серого сокола и поднял его с насеста. Он показа птицу князю Мацумаэ и тот осмотрел ее когти, клюв, глаза и оперение.
— Почистите ему когти, — сказал он. — Поправьте эти перья. Это мой подарок сегуну. Птица должна быть идеальной.
Казалось, он забыл, что попал в беду из-за того, что не отправил сегуну никаких подарков. Сано чувствовал, что Текарэ угрожающе сидит в нем. Самурай поставил сокола обратно на насест. Правитель Мацумаэ бросил птице мышь из ведра, полного мертвых грызунов. Сокол проглотил.
— Я хотел бы, чтобы Хирата-сан еще раз допросил людей-эдзо, — сказал Сано. — Мы просим разрешить ему сходить в их лагерь сегодня утром.