— Позвольте мне умереть, — Рейко стонала в объятиях Сано. — Пусть моя смерть воссоединить меня с Масахиро. Масахиро! Мой ребенок, первенец мой, дорогое мое дитя! Ее безумные крики резонировали сквозь пустоту, образовавшуюся внутри Сано. — Просто дайте мне увидеть его снова!
Как и другие, убитые горем люди, Сано перестал интересоваться расследованием, тем, узнает ли когда-нибудь, кто убил Текарэ. Его больше не заботило, отпустил ли их правитель Мацумаэ или велит предать их смерти. Если он и Рейко умрут на Эдзо, по крайней мере, их земные останки будут возле их сына.
В прошлом, в самое трудное, темное время, Сано всегда видел перед собой не только яркий день, но и победу.
Не в этот раз.
Он знал, что его удача и его жизнь закончилась сегодня вечером.
Глава 20
Утро похорон Текарэ было спокойным и светлым. Несчастная Рейко стояла среди толпы, собравшейся у входа в главный зал приемов дворца. Ей казалось невозможным, что солнце светит, небо бирюзовое, сугробы чистые, а кругом свежо и красиво. Свет резал глаза, которые опухли от слез. Невероятно, но мир продолжал существовать, безразличный к ее горю, также как и то, что она сама была еще жива и сердце ее билось. Рейко была вынуждена присутствовать на похоронах незнакомки, когда она горевала о сыне.
Она не хотела идти на эти похороны, но Сано сказал:
— Правитель Мацумаэ распорядился присутствовать всем обитателям замка. Ты должна.
Он выглядел спокойным и сильным, хотя в его глазах застыло выражение, которое она видела в них один раз, в то время как он выздоравливал после того, как был почти до смерти избит убийцей. Тогда он выглядел так, будто в его истерзанном теле едва теплица жизнь. На этот раз он выглядел так, будто его истерзанный дух едва жив. Они провели ночь в одной постели, но Рейко почувствовала себя совершенно одинокой. Она чувствовала отдаленность от Сано, как будто он был где-то далеко-далеко, хотя он стоял рядом с ней.
Госпожа Мацумаэ и три ее фрейлины, все в шикарных шелковых нарядах поднимались вверх по лестнице. Рейко была удивлена, что ее ум, несмотря на горе продолжает функционировать. Она отметила, что рядом не было Сирени. Она вспомнила, что Сирень обещал ей сегодня предоставить информацию о Масахиро и об убийстве.
Стоящие у входа солдаты, в полном вооружении, пропустили Сано, Рейко, Хирату, сыщиков и Крысу в дверь. Внутри зала горел огонь в очаге, сложенном в местном стиле. Тело лежало к северу от очага, на ткани ковра, перед латунной чашей, из которой подымался едкий, желтый дым. — Это здешний обычай сжигать серу, чтобы перебить запах тления, — прошептал Крыса.
Несмотря на серу, Рейко чувствовала запах разложения. Местные обняли друг друга, положив руки на плечи или подмышками, в знак взаимного горя. Правитель Мацумаэ и его люди встали на колени вдоль северной стены. Его полное страдания лицо с запавшими глазами выглядело стоически. Сильный, красивый, местный мужчина, которого Рейко помнила по встрече на берегу моря, подошел к господину Мацумаэ, который был ближе всех к телу Текарэ.
— Тебе здесь не место, — возмутившись, сказал правитель Мацумаэ. — Сядь где-нибудь в другом месте.
Местный выпалил гневную речь. Крыса прошептала:
— Урахенка говорит, что как муж Текарэ, он самый главный среди скорбящих, и он, не господин Мацумаэ, должен сидеть на почетном месте.
Солдаты оттеснили Урахенку. Он, крадучись, присоединиться к другим местным мужчинам вдоль восточной стены. Венте не сводила с него взгляда. Сано и его товарищи заняли места вдоль южной стены, женщины вдоль западной. Стоя на коленях в промежутке между японскими дамами и наложницами-эдзо, Рейко впервые рассмотрело труп Текарэ.
Текарэ была одета в штаны, меховые рукавицы и халат цвета охры, с черно-белым рисунком на стойке воротника и обшлагах рукавов. Ее мертвое, ссохшиеся тело было закрыто одеждой, но ее лицо превратилось в ужасную маску смерти. Синяя татуировка вокруг рта стала нечеткой из-за обесцвеченной кожи, контуры ее зубов были видны через нее. Серебряные серьги с черным бисером были в ушах, а на груди были бусы с бирюзовыми и красными камнями, которые выглядели как сушеные хрящи. Рейко затошнило от отвращения. Она думала, что Сирени каким-то образом удалось избежать похорон, и это вызвало новую волну в ее горе.
Это был гнев по отношению к Сирени. Рейко была уверена, что Сирень знала, что Масахиро был мертв. Она дразнила Рейко ложными надеждами, в надежде на новую жизнь в Эдо. О, как это было жестоко!
Слуги принесли подносы с высушенным лососем, тушенным оленьим мясом, овощами, икрой, каштанами, лепешками из проса и кувшинами. Они поставили один поднос рядом с головой Текарэ, для подношения богам. Другие подносы поставили перед присутствующими. Туземцы и местные японцы приступили к трапезе, медленно и торжественно, беря еду пальцами. — Вы должны кушать, — зашипел Крыса на японцев из Эдо. — Вы будете прокляты, если этого не сделаете.
Рейко грызла торт из проса, заставила себя проглотить несколько крошек и запила водой. Сано, Хирата и сыщики сделали то же самое. Правитель Мацумаэ рыдал.
— Текарэ! — Причитал он, а потом отозвался жутким женским голосом. — Я здесь с вами, господин. Будьте сильным.
Низкий, протяжный плач и всеобщие стенания вспыхнули среди туземцев. — Это обычай плакать на похоронах, независимо от того, как вы относились к человеку, который умер, — объяснил Крыса.
Туземцы скандировали:
— О-юоюопта! O-юоюопота!
Крыса сказал:
— Это означает: "О, как ужасно". Все должны присоединиться к причитаниям.
Все так и сделали, кроме госпожи Мацумаэ, которая смотрела на происходящее с едва заметной улыбкой на губах. Под прикрытием шума, Рейко спросила "Умную госпожу", которая сидел рядом с ней:
— Где Сирень?
— Должно быть, паршивка выскользнула из замка.
Правитель Мацумаэ встал, подошел к Текарэ и опустился на колени у ее головы. Так же сделал Урахенка. — Уходи, — махнул на него рукой Мацумаэ, прогоняя, будто тот был собакой.
Мрачный и дерзкий, Урахенка остался стоять рядом. Слуга принес чашку с водой, к которой потянулись сразу господин Мацумаэ и Урахенка. Чашка перевернулась. Другой слуга поспешил с двумя чашками. Они молча, глядя друг на друга, выпили ритуальный напиток, а затем отошли на свои места.
— Куда она пошла? — спросила Рейко "Умную госпожу".
Женщина покачала головой, но "госпожа Анютины глазки" ответила за нее:
— На горячий источник.
Пение и стенания продолжались. Вождь начал что-то говорить, по-видимому, молитвы богам. Туземцы прошли вперед по одному, чтобы поклониться и поплакать над трупом. Дым от серы и ярость душили Рейко. Сирень удрала и купается в горячем источнике в то время, когда она здесь страдает! И это после того, как заинтриговала ее, чтобы осуществить собственную мечту!
Наконец вождь закончил свою молитву. Местные женщины завернули тело Текарэ в циновку, на которой она лежала, и связали пеньковой веревкой. Мужчина привязал завернутое тело к длинному шесту. Правитель Мацумаэ схватился один конец шеста, но он был слишком слаб, чтобы поднять вес Текарэ, поэтому капитан Окимото поднял шест и опустил ему на плечо. Господин Мацумаэ, благоговейно, как будто касаясь его возлюбленной плоти, положил на него руку. Он проигнорировал местного охотника, который взял шест с другого конца. Все встали, носильщики понесли тело вперед ногами к двери.
Венте, неся маленькую лакированную посудину с водой, вывела их из зала. Затем последовали чиновники. Урахенка поплелся за ними. Другие местные люди следовали, нагруженные разными ритуальными предметами. Воины выгнали японских и местных женщин, Рейко, Сано и их товарищей наружу.
Ослепительное солнце было в зените, снег многочисленными отражениями сверкал как бриллианты. Процессия направилась через территорию замка к задним воротам. Поняв, что они выходят из замка, Рейко увидела свой шанс свести счеты.