Солдаты обернулись, услышав звук подходящих людей. Сано закричал:
— Где Гизаемон? Где моя жена?
Они стояли, ошарашенные его неожиданным приездом, удивленно переводя взгляды на своих товарищей, лихорадочно бегущих вслед за Сано. Они уже подняли свои мечи, готовясь к сражению, но тут, пошатываясь и задыхаясь, появился правитель Мацумаэ и приказал:
— Стоять!
Нечесаные волосы у правителя стояли столбом, глаза горели на его осунувшимся лице, но он набрался сил во время путешествия. Его и Текарэ месть была близко. — Опустите оружие! Дайте нам пройти!
Потрясенные, увидев своего хозяина, солдаты отошли в сторону, пропустив Сано, Хирату и сыщиков, которые поспешно шли через деревню с правителем Мацумаэ и его отрядом. Сано едва не споткнулся об одинокое тело мертвой женщины, которое лежало с перерезанным горлом, среди трупов в кровавой слякоти.
Это была Венте. Гизаемон уже устранил свою сообщницу. Теперь Сано догадался, что он был опасен для Рейко, которая, должно быть, поняла, что он был убийцей и оставалась единственной, кто мог свидетельствовать против него.
Правитель Мацумаэ уставился на тело Венте, его лицо потемнело и приобрело черты дикой Текарэ. Он стал бить Венте и проклинать ее на языке эдзо: Текарэ была расстроена, потому что лишилась возможности лично отомстить своей сестре. Сано прошагал дальше через толпу туземцев, пока он не увидел Рейко в руках четырех солдат, которые несли ее в сторону леса. Гизаемон был с ними.
— Гизаемон! — закричал Сано.
Мужчина повернулся и, узнав Сано, недовольно нахмурил брови. Когда он увидел войска, сопровождавшие Сано, его лицо перекосилось. Он остановился, самураи, несущие Рейко обернулись. Ее выражение переменилось от ужаса до восторга.
Хотя Сано был вне себя от радости, что увидел ее живой, он сосредоточил свои глаза на Гизаемоне. — Скажи своим людям, чтобы отпустить ее.
— Как ты выбрался из замка?
— Правитель Мацумаэ освободил нас.
Лицо Гизаемона выражало удивление и недоверие, но тут правитель Мацумаэ прошел мимо своего войска и встал рядом с Сано. — Да, дядя, это правда.
— Племянник. — Гизаемон покачнулся, как будто кто-то ударил его. — Почему?
Правитель Мацумаэ обратился к солдатам, которые несли Рейко:
— Положите ее на землю.
— Нет, не надо, — резко отменил его приказ Гизаемон. Солдаты ограничились тем, что поставили Рейко на ноги, но, держали за руки. Она смотрела на Сано взглядом, в котором надежда соперничала с испугом.
— Канцлер Сано раскрыл преступление. — Голос правителя Мацумаэ дрожал от гнева. — Он выполнил свой долг мне. Освободить его было меньшим, чем я мог его отблагодарить.
Лицо Гизаемона побледнело до пепельного серого, по мере того, как он понимал, что это значило для него:
— Что ты здесь делаешь?
— Ты убил Текарэ. Я пришел, чтобы ты ответил мне за это, — сказал правитель Мацумаэ.
— Канцлер Сано сказал тебе, что я ее убил? Это нонсенс. — Под презрительным тоном Гизаемона слышалась паника. — Он лжет.
— Доказательства не лгут. Ты выплюнул одну из своих зубочисток в лесу, где установил ловушку для Текарэ, — сказал правитель Мацумаэ. — Ты должен был быть более осторожен, но ты не подумал об этом.
— Должно быть, я бросил ее, когда мы искали Текарэ после того как она исчезла. — Челюсти Гизаемона скривились, когда он пытался оправдаться. — Или канцлер Сано подложил ее. Чтобы я выглядел виноватым. Чтобы обратить вас против меня.
— Нет, дядя. — Даже если бы правитель Мацумаэ уже не решился поверить Сано, он прочитал признаки вины в поведении Гизаемона. — Ты предал меня. Он указал пальцем на Гизаемона, а затем ударил кулаком по груди. — Как? — воскликнул он сорванным голосом. — Как ты мог предать меня, убив женщину, которую я любил?
Это обвинение в нелояльности, худшее для самурая, казалось, что-то сломало внутри Гизаемона. — Я бы никогда, — прошептал он.
— Больше не лги! Ты скажешь мне правду, или у меня есть возможность вытащить ее из тебя!
Правитель Мацумаэ указал на своих людей. Они обнажили мечи и двинулись на дядю. Гизаемон всплеснул руками в жесте мольбы. — Это было для твоего же блага. Чтобы защитить тебя от варварской шлюхи, которая разрушала вас.
— Не смей называть ее шлюхой! — сказал правитель Мацумаэ. — Я шлюха, — отозвался эхом голос Текарэ.
— Вы хотели услышать правду, — сказал Гизаемон тоном, которым воспитывают ребенка. — Это то, кем она была. Она использовала мужчин. Она использовала тебя.