Мы смотрели друг на друга. Я почувствовала кармическое притяжение, и мы поцеловались ещё раз, на этот раз без видений, только страсть. Мне потребовались все силы моего существа, но я хотела не торопиться, чтобы дать ей любовь и романтику, которых она заслуживала.
— Как бы вы хотели прогуляться и посмотреть сад? — Её глаза стали более зелёными, и я знала, что медленно проигрываю битву.
— Ммм, конечно. Я могла бы использовать упражнение.
Я улыбнулась ей и протянула руку.
— Мой драматург.
Она взяла мою руку.
— Моя императрица.
Мы вышли за дверь в сад. Все цветы были в цвету, и луна была полной и яркой. Я принесла с собой одеяло, чтобы мы могли лежать и смотреть на звёзды. Я положила одеяло на травянистом склоне. Пока она сидела, я пошла, выбрала жёлтую маргаритку и протянула ей. Это, казалось, растопило её сердце, и она погладила пространство рядом с ней, чтобы я села. Я откинулась назад и пригласила её к себе на плечо. Мы держались за руки и говорили о звёздах на небе.
— Посмотри на это, Зена. — Я посмотрела туда, куда она указывала. — Разве это не похоже на медведя?
Я посмотрела на это сложнее.
Где на земле она разыскала медведя? — Подумала я про себя.
— Выглядит как ковш для меня. — Я услышала её хихиканье, затем другое видение поразило меня.
Мы точно так же лгали, обсуждая то же самое. Затем она ударила меня посохом.
— С тобой всё в порядке? — Зелёные глаза были снова обеспокоены.
— Да, я просто вспоминаю забавное время в моей жизни, — заверила я её, чтобы сменить тему.
— Как насчёт ещё вина? — Я потянулась к фляге, вылила немного в маленький стакан и протянула ей.
— Откуда ты взяла ковш, Зена? — Она посмотрела на меня так, будто я сошла с ума. — Вы не видили тело там или уши здесь?
Теперь я полностью смеялась.
— Нет, извините, это ковш.
Мы обе смеялись.
— Ну, тогда мы должны согласиться не соглашаться.
Знаменитый драматург и дипломат, что ещё я могу попросить?
— Звучит хорошо.
Мы снова легли, и она рассказала мне эти удивительные истории о Принцессе-Воине и подружке. Какое воображение у Габриэль, она, возможно, просто дала Сапфо пробежку за своими динарами. Примерно после двадцатого рассказа она зевала.
— Время спать, любовь моя.
Вместо этого она прижалась ближе ко мне и вздохнула.
— Я должна встать?
Я нашла это очень милым. Я встала и взяла её на руки, она была такой широко раскрытой, это было смешно.
— Зена, опусти меня, прямо сейчас! — вздохнула она.
Я улыбнулась и подчинилась.
— Думала, ты хотела быть перенесённой.
Она дала мне это «Я поражена взглядом». Затем встала на цыпочки и чмокнула меня.
— Я не хочу, чтобы ты повредила спину, вот и всё. Мне нужно, чтобы ты была здорова, — промурлыкала она, и я снова проигрывала эту битву «давай пойдём медленно».
Мы неспешно пошли назад, взявшись за руки, к её комнате. Она дала мне поцелуй, который я чувствовала всю дорогу до моих ботинок. Я быстро отстранилась и поразила её.
— Габриэль, я хочу идти медленно, чтобы убедиться, что всё особенное.
Она обхватила моё лицо и заговорила.
— Всё, что с тобой, особенное, и я хочу этого. — Эти глаза были наполнены любовью и похотью.
Я была конченной.
— Я хочу тебя, — сказала она, притягивая меня к себе, и ещё раз поцеловала, которая потрясла меня до глубины души.
— Я тоже хочу тебя, Габриэль, так сильно. — Я держала её крепко. — Но у меня есть несколько вещей, о которых нужно позаботиться. Я вернусь к свечам.
Я ещё раз поцеловала её и ушла. Я просто хотела взять её на руки и уложить в кровать, но у меня были некоторые неотложные вопросы, с которыми нужно было разобраться. Я должна была держать голову в чистоте. К тому времени Цезарь должен был уже вступить в тяжёлую битву с Брутом, и найти вещи было не так просто, как он думал. Вскоре он соберёт моё предательство, и я могу только надеяться, что будет слишком поздно. Я вернулась в свою комнату и стала ждать моего советника. Я сидела спиной к окну, изучая некоторые планы и государственные дела.
— Так как же идёт бой, друг мой? — М’лила сняла капюшон с лица и улыбнулась.
Мы сложили руки, как старые друзья. Я знаю её уже пять лет, и она была моим самым доверенным лицом. Я попросила её стать моим советником, и она согласилась. Она взяла греческий как её язык; её родной язык слишком сложен для понимания многими, так что это было самым простым. М’лила всегда очень защищала меня и не любила Цезаря с первого дня, когда мы все встретились на моём корабле.