— Восьмой, девятый и десятый район — единственные, где можно жить ёкаям, — прошептал Маса.
Мари сглотнула ком в горле. Жизнь в цепях не была жизнью. Не желая видеть больше, она повернулась к дороге впереди, где возвышался золотой дворец, словно великан над своим городом.
У седьмого района улицы стали шире. Клевер и лаванда соприкасались с брусчаткой, скрывали запах грязи, рыбы и гнилых овощей.
Хиро свистнул, и их процессия остановилась перед деревянным зданием с простой крышей из досок. Кусок выкрашенной ткани свисал с карниза крыши, на нем было название заведения. Гостиница «Гана» — дом Мари на следующие несколько дней. Может, еще и последнее место, где она поспит.
* * *
— У вас доступна только эта комната? — спросила Мари у хозяина, вскинув тонкую бровь. Окна не было, источником света был одинокий фонарь на полу. В углу был тонкий матрас, подразумеваемый как кровать. Воняло табаком и маринованной редькой.
Хозяин гостиницы кивнул, его красные щеки задрожали. Кимоно цвета горчицы не делало его стройнее, и он гладил живот, будто кота.
— Да. Все комнаты забронировали за месяц. В городе мест нет, по крайней мере, в первых семи районах. Многие прибыли из-за состязания. Можно отыскать уголок в комнатах в районах выше, но придется с кем-то делить место…
Она почти согласилась на это. Тут было душно. Нос Мари дрогнул.
— Что это…
— Запах? Рядом общий туалет, — хозяин поджал губы. У него кончалось терпение. — Хотите комнату или нет?
— Она берет, — сообщил Маса, тяжко прислоняясь к двери. Он настоял, что сопроводит Мари внутрь. Хиро шел следом, тащил ее сундук и все время ворчал.
Мари хмуро посмотрела в сторону Масы, и он улыбнулся.
— Сколько? — спросила она у хозяина гостиницы.
— Всего десять монов, — сказал он.
Маса фыркнул. Десять монов были половиной ее ожерелья. Она вгляделась в лицо хозяина. Мари развязала бечевку на шее и сняла десять монет.
— Отлично. Я отправлю слугу помочь вам, — хозяин гостиницы ушел, шурша одеянием.
— Ты заплатила слишком много, — сказал Маса. — Эта комната стоит не больше двух монов.
Хиро толкнул сундук Мари к центру комнаты.
Мари пожала плечами.
— Ты слышал хозяина. Других свободных комнат нет.
— Маса, нам нужно идти, — сказал Хиро, уже миновав половину пути к двери, спеша уйти подальше от Мари. Хоть она спасла жизнь Масы, Хиро все еще презирал Мари.
Маса поклонился.
— Было приятно познакомиться, Мари. Надеюсь, мы еще увидимся. Друзья? — спросил он.
Ей понравился самурай. Мари решительно кивнула.
— Друзья, — и она повернулась к Хиро. — Спасибо.
Маса вышел, но Хиро задержался. Они смотрели друг на друга — жена-зверь и ронин.
Хиро склонил голову, разглядывая ее. Его челюсть двигалась. А потом он сказал:
— Когда я был маленьким, меня привели в горы, и я чуть не умер.
— О? — что-то трепетало в груди Мари, бабочки с острыми крыльями.
Хиро фыркнул. Он опустил ладонь на мечи на левом бедре. Кончики пальцев Мари покалывало, когти просились наружу.
Хиро хмуро смотрел на лампу.
— По пути я спрашивал себя: могла ли это быть она? Я долго ждал этого дня. Представлял, что сделаю, если снова тебя увижу. Я думал, это было невозможно. Шансы отыскать тебя… — он покачал головой.
Мари отпрянула, ноги уперлись в сундук, мешающий отойти дальше. Мозг кипел, пытался найти связи, но не мог.
Хиро прищурился, оценивая ее.
— Я не представлял, что ты окажешься женой-зверем. Я искал тебя годами, искал на тропах, проверял в сараях. Я учился как самурай, стал ронином, брался за любую работу в этих горах. Я почти сдался. Представь мое удивление, когда я увидел тебя во время последнего задания, — Хиро смотрел в глаза Мари. — Я до сих пор хромаю из-за колена, что ты мне сломала.
Мари перестала дышать. Хиро был ее первым. Ей приказали убить его. Она не узнала его. Из всех, кого она ранила, она думала о нем больше всего. Как он дрожал. Как шумно дышал. Как по щекам катились слезы.
— Чего ты хочешь? — спросила она. Ее ладони расслабились; когти появились из пальцев. Рост Хиро был его преимуществом. Она не сможет легко добраться до его горла. Придется бить по животу.
«Я спасла его, чтобы убить десять лет спустя? Это кошмар», — несмотря на приказ матери, она никогда не убивала. Но могла, если требовалось.