— Ты думаешь, что твоя цель остаться тут, выйти за Холодного принца?
— Да, я верю, что должна быть женой Тарой. И помочь как императрица.
— Помочь?
— Освободить ёкаев.
Акира отшатнулся, прижался к кипарису.
— Это куда больше, чем кража. Ты говоришь о революции. А что будет, когда принц узнает, кто ты на самом деле?
Мари вспомнила слова Таро. «Все прощено».
— Я верю, что он поймет, — где-то между их поцелуем в Главном зале и банкетом надежда Мари, что Таро примет ее, выросла в уверенность.
«Он не откажется от меня. Он не может».
— Это глупо, — гнев Акиры закипал.
— Акира, прошу.
Акира потер рукой лицо с горьким осознанием. Он ударил по коре за собой кулаком.
— Ты его любишь. Холодного принца.
— Акира
— А я люблю тебя.
— Я ничего тебе не обещала, — пылко возразила она.
Он печально покачал головой.
— Не обещала. Я глупо верил, что на мою симпатию ответят. Ты ничего мне не должна. Но правду не утаишь. Мари, девушка-зверь, Покорительница времен года, жена Холодного принца. У тебя много сторон, но ты не честна в своей любви к нему. Принц любит тебя, как лето любит дикую розу: лишь на время года.
Щеки Мари вспыхнули от гнева.
— Так я роза? спросила она. Дешевый цветок, что приковывает внимание лишь на миг?
Глаза Акиры пылали.
— Нет. Ты не цветок, тобой нужно восхищаться, а не вырывать из земли и хранить, чего и хочет Холодный принц. Он не знает того, что знаю я. Ты куда больше. И ты увянешь в тени Холодного принца.
Мари вдохнула. Будь это два месяца назад, она согласилась бы с Акирой.
— Ошибаешься. Таро не холодный. И он знает меня.
— Тогда это все. Ты приняла решение.
Мари склонила голову.
— Мне жаль.
— Нечего извиняться, — тихо сказал он, отходя от нее. Он отвернулся и сказал. Знай, что ёкаи готовятся к мятежу. Асами была частью сопротивления, — Мари напряглась, услышав о мертвой союзнице. Откуда Акира знал ее? Он не дал ей спросить. Я пришел сюда думал, что смогу — он покачал головой. Уже не важно. Ёкаи скоро ворвутся во дворец. Я выпросил тебе несколько часов. Если любишь принца, проси его убежать, — он пропал во тьме, шлем свисал с его руки.
Мари ощущала, что Акира ушел, будто появилась рана. Она закрыла глаза, защищаясь от бури эмоций. Слезы обжигали под веками. Когда она открыла глаза, она была одна.
ГЛАВА 37
Мари
Мари побежала по Осенней комнате, замедлилась у дверей. Она вытерла слезы и выпрямила спину. В Главном зале веселились пьяные. Она держалась стен, скрывалась за золотыми знаменами, свисающими с балок. В тенях появились силуэты. Мари застыла.
«Просто влюбленные обнимаются», — они замерли, Мари прошла, изображая пьяное покачивание. Они не узнали ее. Кто ждал, что принцесса будет ходить во тьме?
Мысли кипели. Она не могла вернуться на банкет. Таро поймет, что что-то не так. Что она скажет? «Мой друг-ёкай притворился самураем и проник на свадьбу. Он предупредил, что на вас хотят напасть. Если хотите жить, нужно убегать». Ей нужно было сказать ему. Нужно было спасти его. Но не посреди праздника, где был весь город.
Мари ворвалась в свои покои с горечью в горле. Дверца в комнатку Сэй отъехала. Девушка-крюк стояла на пороге с распущенными волосами, юката плотно обвивала ее тело. Глаза еще были сонными.
— Госпожа, — она низко поклонилась. Простите. Я не думала, что вы вернетесь ночью. Я думала, вы проведете ночь с
Мари выдавила дрожащую улыбку.
— Император пролил сакэ на мою одежду. Я пришла переодеться.
— О, — Сэй нахмурилась, шагнула вперед. Кимоно Мари было влажным спереди, но не в пятнах. Пара минут у огня, и все бы высохло. Не было необходимости переодеваться.
Мари вскинула руку.
— Пожалуйста, помоги, — она не знала, заметила ли Сэй дрожь ее пальцев.
— Конечно, — Сэй умело развязала оби Мари.
Жар пылал на щеках Мари, она смотрела на огонь, пока Сэй работала в тишине. Она сплела запутанную паутину. В голове звучали слова Акиры: «Ёкаи скоро нападут на дворец. Я выпросил тебе несколько часов. Если любишь принца». Убежит ли Таро с ней? Куда им бежать? Где будет безопасно для принца и принцессы-ёкая? Или он посчитает ее чудовищем? Как про ёкаев думал его отец.
— Вы замерзли, — Сэй робко коснулась плеча Мари, раздев ее до белья. Я заварю чаю.
Мари заваривала чай для Хиссы после ее родов. Так давно. Слова Хиссы резко зазвенели в ее голове:
«Мы все чудовища. Ни один мужчина не полюбит нас. Это проклятие жены-зверя никогда не быть любимой по-настоящему», — слезы выступили на глазах Мари. Она поняла, что ее бравада с Акирой была фальшью. Частичка Мари еще сомневалась в Таро. Что будет, если Таро с отвращением убежит от нее?