Сердце колотилось. Буря приближалась. Скоро Мари придется позвать Таро и рассказать правду. С каждой уходящей минутой ёкаи были все ближе к дворцу, вооруженные и готовые мстить.
Свет луны серебром лился в открытое окно, трещал огонь, Сэй глубоко и ровно дышала все это так успокаивало.
«Хрупкое умиротворение», — Мари хотела задержаться в этом еще немного.
И когда Сэй усадила ее на подушку и принесла ей горячий чай, Мари не возражала. Она дала себе пару минут. Мари вдыхала жасминовый аромат. Она просила чай пару дней назад. Напоминание о доме. Теперь он напоминал о том, что она потеряет.
— Не присоединишься ко мне? Мари посмотрела на девушку. В свете огня она напоминала хрупкого призрака.
Сэй заерзала.
— Мне нельзя. Ёкаям нельзя общаться с людьми, еще и правителями.
Мари улыбнулась.
— Это будет нашей тайной.
Сэй огляделась, словно кто-то мог следить.
— Тайны могут раскрыться.
— Да. Но этой ночью сделаем вид, что ты не ёкай, а я не принцесса. Мы просто подруги, что пьют чай.
Девушка робко прикусила губу. А потом налила себе чашку. Она улыбнулась и села напротив Мари.
— Приятно пахнет.
Мари смотрела на чашку.
— Ты в ошейнике всю жизнь?
— С рождения, — ответила Сэй, сделав глоток.
— Ты не знала свободы?
Сэй ощупала макушку, где ее крючки были скрыты в пучке.
— Я малого хочу. Бывать в разных районах, и чтобы оттуда не прогоняли самураи, — она посмотрела на Мари. И свой дом, чтобы я могла звать друзей.
Тоска на лице Сэй, она так хотела чего-то большего.
— У нас с тобой больше общего, чем мы думаем. Моя родная деревня изолирована, у меня было мало друзей. От меня с ранних лет ждали невероятных достижений. Такое давление заставило меня хотеть того же, что и ты простых удовольствий.
Сэй жевала щеку.
— Моя бабушка и мама умерли. А отца я не знала.
— Я тоже не знаю отца, — вмешалась Мари.
— У меня нет братьев или сестер. Я одна в этом мире. Я часто думаю об этом. Если со мной что-то произойдет, никто не будет горевать.
«Я буду», — подумала Мари.
— Думаю, все, что важно в жизни те, кого любишь, и кто любит тебя. Я никого не люблю. И никто не любит меня. Но моя жизнь все равно хоть немного ценна, да?
Мари опустила чашку с решительным стуком.
— Да, — сказала она твердо. Ты достойна большего. Я считаю тебя дорогой подругой.
Сэй напряглась.
— Принцессе не позволят оставить служанку-ёкая.
— Я прослежу, чтобы будущей императрице позволялось делать то, что ей хочется, — пошутила Мари, вспомнив слова Таро: «Я принц. Я могу делать, что хочу». А потом Мари задумалась. Но, может, этого не хочешь ты. Ты представляешь себе другое будущее?
Сэй приподняла плечо.
— Ваша деревня звучит мило маленькая, мирная.
Мари выглянула в окно. Вдали она видела неровную вершину горы. Тоска по дому ударила по ее животу, чуть не лишив дыхания.
— Видишь вершину, будто надломленную великаном? она указала на темный силуэт. Сэй кивнула. И Мари впервые за долгое время рассказала правду. Там моя деревня. Цума. Мою маму зовут Тами. Путь в горы Цуко-фуно сложный, но за монеты можно купить проводников.
Сэй коснулась медных монет на запястье.
— Я не пройду далеко с ошейником.
— Прости, — только и могла сказать Мари. И это было ничтожно.
— И вы простите, — сказала Сэй.
Это испугало Мари. Она посмотрела на Сэй.
— Тебе не за что извиняться.
Сэй смущенно улыбнулась.
— Наверное.
Мари подумала о Сопротивлении ёкаев. Каждый из них был готов умереть ради дела. Ради свободы. Она посмотрела на Сэй, девушка встала и забрала чашки.
— Какую цену ты заплатила бы за свою свободу? Что отдала бы, чтобы снять ошейник? спросила Мари.
Сэй опустила чашки на стол рядом со стопкой бумаги для письма и золотой чернильницей. Пергамент принесли после Весенней комнаты, на нем было имя Мари. Подарок от принца, от Таро.
«Так ты сможешь написать семье о своей победе и нашем браке», — говорилось в его записке. Там была раньше миска с фруктами, но Мари убрала ее в сундук. Первая кража и единственная.
— Не знаю, госпожа, — она задумалась. Но Мари заметила, что Сэй уже обдумывала это раньше. Я бы заплатила любую цену, — Сэй закончила уборку. Спасибо, госпожа. Вы отвлекли меня от мыслей на время, — она поклонилась, пожелала Мари спокойной ночи и ушла за свою дверцу.