Восемь ступеней, поворот налево, и Таро встретил еще стражей. Эти спали на посту. Таро прижался к стене и дождался, пока еще два стража покинут часть туннеля. Их патрули оставляли некоторые части без охраны, но лишь на пару секунд. Он запомнил движения всех стражей, их дыхание, даже время их перерывов для туалета. Он знал их повадки, их приметы. Если бы он хотел быть императором, он бы сказал им не быть такими предсказуемыми. Но их изъяны были ему на пользу.
Таро выскользнул из укрытия и поднялся по каменным ступеням. Люк легко поднялся и опустился. Таро был в Главном зале. Белые шкуры скрывали люки у мастерской Таро, они не были необходимы. Люки не были заметны на гладком полу.
Таро хрустнул костяшками, звук разнесся по просторному месту. Ему не нужно было переживать тут из-за стражи. Самураи в туннелях слушали даже мелкие звуки. Нарушителей поймали бы до того, как они попадут в зал. Еще брешь в защите дворца.
Двери Зимней комнаты возвышались перед ним, темные и зловещие. Свет луны плясал на них. Он прижался ухом к двери. Ни звука.
Он прижал плечо под дубовую балку и толкнул. Даже с новой силой вес был невыносимым, и Таро ругался, пока убирал балку. Двери открылись со скрипом. Порыв холодного ветра, и Таро проник внутрь. Его ноги тут же погрузились в дюймы снега. Он поджал пальцы ног от холода. Ночь была ясной в просторной Зимней комнате. Луна была тонким серпом, но звезды сияли ярко, и снег напоминал стекло. Сотни тысяч метров Ледяного леса тянулись перед ним. Посреди всех деревьев была река, по которой он катался в детстве. Вдали выли волки. Вблизи на дереве завопила белая сова, а под совой был каппа.
Как Таро и подозревал, каппа замерз насмерть. Его рот был открыт в крике. Сосульки свисали с оранжевого клюва. Что-то треснуло в каменном сердце Таро. Ёкай провел последний миг жизни в холоде, одинокий и испуганный.
«Не так должно быть».
Ветер шумел, поднимал снег вокруг лодыжек Таро, трепал его лиловое одеяние. Он смотрел на каппу. За поясом его хакама был молот. Обычно он создавал им. Сегодня будет разрушать. Он поднял молот над головой и опустил на каппу. Раздался удивительно громкий треск. Испуганные совы и вороны взлетели с деревьев. Снег упал с веток на землю.
Каппа разбился на ледяные кристаллы. Он собрал осколки каппы, прижал к груди и пошел по лесу, пока не добрался до замерзшей руки. Он пробил дыру во льду, высыпал осколки в текущую воду. Он вернул существо в его дом.
Он надеялся, что там оно обретет покой.
ГЛАВА 5
Мари
Мари прошла в спальню Хиссы и прикрыла рот. Внутри было жарко и влажно, собралось много жен-зверей.
Жены-звери, ее милые сестры если не по роду, то по сердцу расступились, как занавески, показывая ее подругу. Хисса лежала на кровати из кипариса, все ее внимание было на маленьком белом свертке в ее руках. Белые тряпки с розоватыми пятнами валялись на деревянном полу.
Щеки и губы Хиссы были белыми, как снег, ее глаза сияли, покраснели, были рассеянными от лихорадки. Но Хисса все еще была милой. Почти ослепительной.
- Тами-сама, - завопила она. Губы Мари дрогнули. Ей было больно, что Хисса кричала ее матери, а не ей.
«Но я знаю, почему», - Тами была альфой их клана. Одним словом Тами могла менять правила, нарушать обычаи, разрешить Хиссе оставить ребенка.
- Моя дорогая, - Тами прошла мимо Мари и опустилась рядом с Хиссой. Еще одна жена-зверь появилась у плеча Тами, дала ей мокрую тряпку. Мари смотрела, как ее мать вытирает пот со лба Хиссы.
- Я назвала его Ютака, - по комнате прошелся шепот. Хисса не должна была давать мальчику имя. Так не делали. Это все ухудшало, было сложнее отпустить. Хисса всхлипнула. Она крепче сжала сверток. Я не могу его отдать, - жены-звери опустили головы, стыдясь. Тами
- Тише, - Тами коснулась щеки Хиссы, смахнула ее слезы. Тебе не нужно ничего делать. Отдай мальчика мне, - Тами осторожно потянулась к свертку.
Хисса расслабила руки. Она собиралась отпустить его. Ногти Мари впились в ладони, подавляя отчаянное желание схватить ребенка и бежать. Холодная логика подавила дикий импульс Мари. Она не зайдет далеко. Сотня жен-зверей поймает ее. Мари разжала ладони, а Хисса одумалась. С усилием воли подруга Мари отодвинула ребенка и сжала его крепче.
- Вы не заберете его у меня, - прошептала она. Тон ее голоса нес предупреждение, угрозу. Глаза Хиссы вспыхнули. Ее зрачки растеклись, остались черные бездонные ямы.
Страх сдавил горло Мари. Она отпрянула с остальными женами-зверьми. Они задержали дыхание.
Тами реагировала быстро. Тонкой сильной ладонью она прижала новую мать за шею к кровати. Она склонилась и тихо заговорила на ухо Хиссы. Мари не слышала слова матери, но видела их эффект. Хисса перестала бороться. Ее глаза стали карими, а лицо исказили страх, печаль, поражение. Хисса отдала ребенка в руки Тами. Сдаваясь. Мари сжала кулаки, ощущая решение подруги как свое.
Тихие слезы лились по щекам Хиссы.
- Берите его, - сказала она. Берите моего ребенка, но знайте, что сегодня вы убили и меня! Хисса вжалась в кровать, будто стала меньше. Мальчик громко завыл, словно ощущая будущее в воде.
Тело Хиссы содрогалось от рыданий, она закрыла лицо руками.
- Унесите его! Не заставляйте слушать, как он плачет.
Тами встала, сжимая губы. Она обхватила сверток руками и вышла из комнаты, даже не оглянувшись на Хиссу. Жены-звери пошли за ней, двигаясь как лучи солнца на воде. Так изящно. Не то, что Мари.