— Поднимаешь щит и бежишь к Шереметьевой, — отдал приказ я Василисе. — Прячетесь за мебелью и не высовываетесь, пока я вас сам оттуда не достану. Поняла?
Бледная как смерть Корсакова кивнула.
— Пошла, — скомандовал я, а сам двинулся к месящим друг друга гвардейцам.
Перебить гвардейцев магией удаленно не было никакой возможности — царская охрана носила антимагические артефакты. И не какие-нибудь там поделки, а такие, что, если телохранители встанут в кольцо вокруг охраняемого объекта, вся магия истает на подлете. Впрочем, все-таки обучены они были прекрасно — верные гвардейцы связали ближним боем мятежных, чтобы те не могли пострелять кого надо и не надо.
Но когда ты вдвоем против десятка и это не показательные выступления на потеху публике, а каждый удар фатальный — шансов-то на самом деле немного.
Я влетел в схватку с мыслью, что, если Иван не женится на Шереметьевой, я его сам прибью.
Гвардейцы были хороши, очень хороши, и в этом была проблема. Биться с личными императорскими бойцами никак не входило в планы таких же личных императорских бойцов. Тяжело пытаться убить того, с кем несешь службу.
Практически невозможно.
Последние двое вставших на пути к Шереметьевой бойцы рухнули на мрамор пола, и я замер напротив шестерых гвардейцев.
Почти как в клетке куба, только нас всех немного контузило, помяло и задача стоит другая — не пропустить противника, а не набить друг другу рожу. Просочится хоть один, и девчонок за моей спиной убьют. И хорошо, если просто убьют.
— Шел бы ты отсюда, Мирный, — вдруг сказал один из гвардейцев. — Бабу бы свою забрал и шел.
— Вашими стараниями тут идти не особо есть куда, — усмехнулся я.
— Ты ж первый разряд, придумаешь что-нибудь. Мотай давай, второй раз предлагать не буду.
— Я б с радостью, — вздохнул я в ответ, — но политические убеждения обязывают. Я ж имперец.
— Смертник ты, а не имперец, — плюнул гвардеец, и они атаковали.
Блок, захват на атаку от стоящего слева, блок-захват на атаку от стоящего справа, а центрального остается только пнуть в солнышко. Трое других обходят, и приходится играть в боулинг чем есть. Одного сшибаю, другой уворачивается, третий просто обходит по дуге подальше.
И падает на пол со свернутой шеей.
Иван Дмитриевич Романов только что явился из-за двери, ведущей на парковку этого уровня, и сразу же сориентировался. Видок у цесаревича был, прямо скажем, так себе — костюм пыльный, местами подранный, на скуле царапина, стремительно превращающаяся в синяк. Самое оно для свиданки.
Цесаревич вышел в сопровождении трех гвардейцев, один из которых был неплохо так ранен и его тащили товарищи. Но даже с таким комплектом дела пошли бодрее — уже не один против шести, а четверо. Раненого сгрузили где-то у входа, и метелица продолжилась.
Кажется, живым цесаревича уже никто не ожидал увидеть, но мятежники быстро сориентировались. Теперь Шереметьева отошла на второй план, и самым лакомым кусочком снова стал наследник трона.
Гвардейцам Ивана досталось по противнику, нам с наследником — по два. Среди моих оказался как раз тот, который предлагал сбежать. Его напарник в бою со мной решил не мелочиться и достал нож.
И ладно бы метнул, решил тупо меня порезать.
— Стой! — рявкнул командир мятежников, но поздновато.
Я уже отнимаю у самонадеянного бойца нож и тут же вгоняю ему металл под подбородок.
Рядом раздается неприятный вскрик — одного из гвардейцев Ивана все-таки достают. Пока мужчина оседает на пол, я успеваю метнуть в его убийцу трофейное оружие, и удачливый предатель падает на собственную жертву.
— Мирный, — вдруг говорит мне оставшийся противник, — не ту ты сторону выбрал. Скоро власть сменится, и тебя от кормушки отодвинут.
— Я б сейчас глаза закатил, честное слово, да некогда, — ответил я и тут же атаковал.
Гвардеец выставил блок, и я перехватил его руку. Неприятный хруст я даже не услышал, как-то увлекся.
— Давай так, — проговорил я, — ты сейчас быстренько расскажешь, какого хрена тут происходит, и умрешь быстро и безболезненно.
Мужчина лишь рассмеялся:
— Парень, здесь все смертники. Мы сюда пришли за очень большие деньги для наших семей, так что у тебя нет ничего такого, чем ты или этот мальчишка могли бы меня соблазнить.
«Это мальчишка» сейчас как раз добил второго своего противника и обернулся ко мне.
— Беседу беседуем? — спросил я у Ивана.
Тот отрицательно покачал головой:
— Я уже с одним побеседовал, они ничего не знают, — ответил цесаревич. — Только время тянут.