— Ты чего? — не понял цесаревич, а затем растерянно произнес: — А…
Выход на поверхность был заблокирован обрушившимся грунтом.
Глава 13
Москва, боярский особняк Румянцевых, Кирилл Нахимов
Особняк бояр Румянцевых стоял в хорошем, престижном районе. Конечно, обеспеченные соседи следили за охраной своей территории, но на самом деле это делалось больше для поддержания статуса, чем для защиты от каких-либо реальных опасностей.
Никто никогда не думал, что на этой улице будет идти настоящий городской бой.
К сожалению, не все армейские части оказались верны присяге. Не всех Нарышкин смог приструнить или обезглавить. Нашлась парочка тех, кто начал выдвигаться на Москву, желая если не крови, то хорошенько поживиться в столице.
Но они не были проблемой. Точнее, они могли бы ей стать, но Виктор Сергеевич подстелил соломку где мог, и на подъездах к столице уже разворачивались защитники Москвы.
А вот накаченные бабками радикалы из, казалось бы, мирного населения мгновенно почуяли кровь и высыпали на улицы. Получилось так, что на город надвигались хорошо вооруженные и обученные части, а в самом городе шли уличные бои.
Если не удержать — полыхнет на всю империю.
А потому личные дружины лояльных императору родов вышли на улицы зачищать город от почувствовавших слабину власти группировок. Одну из таких дружин и вел княжич Нахимов. Вел Кирилл ее не абстрактно патрулировать улицы, а в самое пекло городских боев — на улице, где среди прочих богатых особняков располагался и дом Анны.
Черные, бронированные внедорожники военного образца неслись, наплевав на разметку и знаки светофоров. Въезд на улицу, где жила Румянцева, перегородили баррикадой.
Это только в книжках и кино все показывают красивенько и эффектно, а в жизни же такие стычки похожи на мясорубку или блендер. В стеклянной колбе улицы одна сила пытается перемолоть другую, и вот вопрос, что окажется крепче — кости или острые лезвия?
Княжичу Нахимову хоть и казалось, что он скучная посредственность по сравнению с выдающимся отцом, но на деле это было не так. Детям свойственно превосходить своих родителей.
Любимая стихия Нахимовых — вода. Не слишком оригинально, да?
А если представить, как эта вода возникает буквально из ниоткуда, и льющийся из воздуха мощный поток заполняет всю улицу и сметает все на своем пути похлеще штормовой волны?
Баррикады из машин, мешков с песком и дорожных ограждений сшибло и разметало, как карточный домик. И людей, задержавшихся там, закрутило в стихии, словно в барабане стиральной машинки.
Княжич был силен. А еще княжич был зол. Если с головы его Анны упадет хоть один волос, он утопит каждую радикальную псину в этом городе в собственной крови.
Дружина княжича чувствовала настроение командира и, честно говоря, восхищалась парнем. Ну и немного опасалась, разумеется, куда ж без этого. Маг на эмоциях — это всегда непредсказуемо.
Машины неслись по улице к слишком большому для троих жильцов домику, в котором одна отважная девчонка отстреливала из табельного оружия пролезших в дом не то мародеров, не то радикалов.
Когда Кирилл в сопровождении бойцов без стука и предупреждения вошел в особняк и увидел трупы с аккуратными дырочками в головах, парень усмехнулся, в очередной раз убедившись в своем выборе.
Девчонка без страха и терзаний защищает свое. Верность таких женщин стоит многого, но оправдывает все.
Дружина Нахимова по отработанному сценарию брала под контроль помещения. Искомое нашлось спустя две комнаты. Перепуганные дети и Анна Румянцева с безумным взглядом. Она бы пристрелила вошедшего дружинника, но раздался холостой щелчок.
— У меня ничего нет! — рявкнула девушка истерично, впрочем, без испуга.
Такая вцепится в горло при необходимости.
— А мне ничего не надо, — спокойно произнес Кирилл. — Но я был бы рад, если бы ты с семьей доверилась мне и позволила отвезти вас в безопасное место.
Секунду боярышня молчала, продолжая заталкивать за спину брата и сестру.
Секунда ей потребовалась, чтобы опознать голос говорившего.
Целая бесконечная, отчаянная секунда нужна была девушке, чтобы понять, что она больше не одна.
Раздался звук выпавшего из рук табельного оружия и судорожный всхлип испуганной девчонки.