— Пофамильный список медиков и бойцов мне лично до конца дня.
— Слушаюсь, — склонил голову Серов.
Я поискал глазами Василису, но Иван, закончив с особистом, ответил на мой незаданный вопрос:
— Мы увезли их в особняк к ближайшему доверенному роду, — объявил наследник престола, — к Чернышевым.
— Ты справишься без меня? — спросил я, внимательно посмотрев на цесаревича.
— С тобой было бы лучше, — не стал спорить тот, — но тебе нужен отдых. Встретимся на новоселье.
— Думаешь, все так быстро уляжется? — с сомнением спросил я.
— Не уляжется, — нехорошо усмехнулся Иван. — Я уложу.
Москва, Виктор Сергеевич Нарышкин
В страшном сне боярин Нарышкин не мог себе представить то, что разворачивалось сейчас в столице. Конечно, за историю Российской Империи всякое случалось — бунтовали регионы, какие-то отдельно взятые рода, иногда даже полки, но чтобы вот так, разлад в императорской семье?
Романовы всегда были едины или старательно казались одним целым. А потому происходящее казалось полным абсурдом — семья, непосредственно сидящая у кормушки, не поделила власть. Как такое вообще могло случиться? Что им там делить-то, они и так с норковых пеленок с золота кушают!
Но реальность умела удивлять, и даже на такой вариант развития событий у всех государевых ближников имелся протокол. И согласно этому протоколу, сегодня боярин Нарышкин приговорил много слабых духом и волей людей, по какому-то чудовищному стечению обстоятельств оказавшихся у руля власти.
Ничего, кроме брезгливости, Виктор Сергеевич не испытывал, но был очень неприятно удивлен, увидев, кто же решил позаигрывать со своими должностными обязанностями.
Нарышкин недовольно дернул щекой.
— Виктор Сергеевич, юго-запад садового кольца зачищен отрядами родов Ермаковых и Меншиковых, — отчитался подскочивший боец.
От таких новостей боярину показалось, что градус сюра только увеличивается.
— Ермаковых и Меншиковых? — переспросил Нарышкин.
— Так точно. Ведут отряды юные княжичи, действуют сообща.
Дела-а-а… Как бы дальше ни развивались события, баланс сил уже изрядно нарушен.
Однако строить прогнозы боярин не стал — телефон пиликнул входящим сообщением о прямой трансляции из Кремля. С замиранием сердца Виктор Сергеевич открыл ссылку и увидел Ивана Романова. Цесаревич был собран, хмур и суров, насколько это вообще возможно в столь юном возрасте.
— …Наша страна в очередной раз столкнулась с чужой жаждой власти, — говорил наследник престола. — Личные амбиции готовы были столкнуть нас в братоубийственную войну ради выгоды предателя. Были предприняты чудовищные попытки обезглавить нашу с вами Империю, посягнув на жизнь государя. Но им это не удалось. Император жив и скоро вернется к выполнению своих обязанностей. Верные короне рода выступили единым фронтом и удержали столицу от погромов. Мы, как и всегда, выстояли и дали отпор вероломному врагу. Российская Империя сильна в своем единстве. Так было, есть и будет.
Нарышкин не стал дослушивать речь наследника, ему и так все было более чем понятно. Ему и всем тем, кто умеет читать между строк. Император жив, но править не в состоянии. Аристократы зачистили улицы, потому что армия пробуксовала. Сейчас все будет успокаиваться, а потом начнется раздача всем сестрам по серьгам. И никто не уйдет обиженным.
Но это будет потом, а сейчас у боярина есть еще дела.
— Ты, ты и ты — едете со мной, — скомандовал боярин. — Остальные — на отдых.
— Куда едем, Виктор Сергеевич?
— Завершать дела, — коротко ответил Нарышкин, садясь в бронированный автомобиль.
Нужно забрать императрицу из бункера и предъявить ее людям. Самое время государыне покататься по госпиталям и продемонстрировать чудеса сочувствия. Удержать власть — лишь половина дела. Успокоить бойцов с разгоряченной кровью — вот задачка со звездочкой, и справиться с ней может только женщина.
Центральная Россия, трасса, автомобильная колонная без опознавательных знаков
Сидящий на заднем сиденье мужчина тяжело дышал. Непросто дались ему эти сутки и морально, и физически. Но возможности заехать в какой-нибудь санаторий, чтобы поваляться на перинах и отдохнуть, у него не было.
Да, наверное, уже и никогда не будет.
Мужчина бы злился, если бы у него были на то силы. Планы, конечно, созданы для того, чтобы им не следовать, но все-таки он надеялся, что все пройдет если не гладко, то хотя бы успешно.