Раздача плюшек — это всегда приятно.
Император слегка пошевелил пальцами, и распорядитель развернул длинный свиток. Архаичненько, но атмосферненько, надо сказать.
— Боярин Нарышкин Виктор Сергеевич!
Нарышкина вызвали первым, и это понятно — он-то ответственный за внутреннюю безопасность. Зал замер в сладком предвкушении: похвалит государь за подавление мятежа или размажет по паркету за сам факт оного?
— Знаю, нелегко дались тебе некоторые решения, Виктор, — негромко проговорил государь, пристально глядя на склонившего голову боярина. — Но не все наши верные решения приятны. Знаю я и то, что в трудный для нашей страны, для моей семьи час, ты не поддался искушению, остался верным своей присяге. Нет более дорогого моему сердцу, чем старые друзья, оставшиеся рядом, в дни, когда кровь оказалась просто водой. Жалую тебе титул князя Рязанского, друг мой.
Зал не сразу очнулся, а когда раздались запоздалые аплодисменты, я кинул взгляд на Марию. Нарышкина стояла бледная с широко распахнутыми глазами.
Титул — пыль, когда государь называет тебя другом. И каждый, каждый в этом зале это услышал и передаст дальше. Дмитрий Романов наградил Нарышкина не потому, что тот убивал по приказу, а потому что тот защищал друга.
А это, как говорится, очень большая разница. И пусть теперь кто-то попробует позлословить на счет Нарышкиных.
Дальше шли разные уважаемые люди, которые отличились в подавлении мятежа, в перехвате взбунтовавшихся частей, и тут после награждения Ермакова вдруг распорядитель объявил:
— Княжич Максимилиан Павлович Меншиков!
Зал недоуменно замер. Вот уж кого-кого, а фамилию Меншикова здесь сегодня слышать желали только в качестве псины для битья.
Дмитрий Романов с несколько удивленным видом посмотрел на распорядителя:
— Княжич Меншиков?
— Максимилиан Павлович собрал людей рода Меншиковых и вывел на улицы столицы для зачистки улиц, Ваше Величество, — кивнул распорядитель.
Его Величество задумался:
— Интересно… А что, Павел Меншиков уже не глава рода? За него наследник такие дела решает?
Зал молчал, ожидая крови. Максим, кажется, тоже что-то такое себе думал, потому что парень хоть и пытался сохранить бесстрастное лицо, брови нет-нет да и хмурились.
— Ну, Максимилиан, — обратился к княжичу государь, — раз в такое сложное для страны время из твоего рода только у тебя нашлось мужество выйти с оружием в руках защищать интересы государства… Тогда поступим так. Пиши! — кивнул он распорядителю, который жестом фокусника выудил ручку откуда-то из складок одежды. — Я, Дмитрий Алексеевич Романов, своей властью назначаю Максимилиана Павловича Меншикова главой рода Меншиковых. Предыдущий глава рода, Павел Андреевич, обязан сложить с себя все полномочия и передать их новому главе рода, Максиму Павловичу Меншикову в срок… Ну, скажем, недели.
Максим стоял, точно обухом огретый. С трудом парень выдал положенные слова благодарности и совершенно ошарашенный вернулся на место.
Такой поворот многое менял в расстановке политических сил страны. А кроме того, все понимали, что Максим еще слишком юн для главы рода, да и опыта у него маловато.
Но то у него. А вот у его тестя того опыта хоть на хлеб намазывай. Что же будет со Свободной фракцией завтра?
Впрочем, под строгим взглядом государя, публика все же похлопала Меншикову, и после этого награждение перешло к более простым, но не менее важным участникам событий.
Лютому, например, вручили орден и кое-какую недвижимость. Серову тоже, но без уточнения за какие заслуги конкретно. Еще и еще неизвестные мне военные получали свой кусок пирога, и я даже немного расслабился и потерял бдительность, когда на весь зал раздалось:
— Александр Владимирович Мирный!
Василиса моментально разжала пальцы на моем локте, и я под прицелом десятков глаз подошел к трону и почтительно склонил голову.
— Опять ты отличился, Мирный? — демонстративно вздохнул император.
— Виноват, Ваше Величество, — я покаянно опустил голову.
Отпусти меня старче, я тебе еще пригожусь.
Меж тем распорядитель как будто даже с каким-то смаком стал перечислять мои заслуги перед Отечеством. Его послушать, так я прямо супер-герой какой-то. Прямо-таки наш пострел везде поспел. И цесаревича спас, и императора вынес, да и еще так, по мелочи, успел засветиться…
— И что же мне с тобой делать, Александр? — задумчиво потер подбородок Его Величество.