— Я учту ваш совет, благодарю, — вежливо ответил я.
Серые глаза сверкнули холодно и хищно.
— Что ж, тогда не буду вас более задерживать, — выдула облачко вишневого дыма Алевтина Михайловна. — Вас проводить?
— Ну, мы же договорились не тратить время друг друга понапрасну, — улыбнулся я.
Громова хохотнула. Громко, вызывающе, запрокинув голову.
— Кня-я-язь… Пожалуй, вы мне нравитесь. Надеюсь, у вас получится удержаться.
— Получится, — усмехнулся я.
Серые глаза сверкнули опасно, хищно, но Громова не стала развивать тему. Женщина развернулась, взметнув черные юбки своего шикарного траурного платья, и покинула нас.
— Идем? — спросил я Василису, которая задумчиво рассматривала портрет девушки на стене.
— Ты знал, что императрица училась в этом университете? — спросила моя невеста.
— Да? — удивился я. — Нет, честно говоря, этим не интересовался.
— А училась. Тогда почему им не хватает финансирования? — нахмурилась Василиса.
— Ну, Москва дает часть денег. Другую часть должно давать княжество. Пожалуй, пока земли были коронными, находились более важные финансовые статьи.
— Получается, твой управляющий — жулик? — не переставая хмуриться, спросила Корсакова.
— Не обязательно, — пожал плечами я. — Три года назад был неурожай, потом проблемы на гидроэлектростанции, потом еще что-то…
— Всегда есть на что потратить деньги, да? — задумчиво протянула Василиса, продолжая рассматривать портрет Ее Величества в молодости.
— Увы, — вздохнул я. — Но в одном боярыня Громова не права.
— В чем же? — девушка повернулась ко мне.
— Мы с тобой можем заработать любые деньги.
Зеленые глаза моей невесты азартно сверкнули.
Глава 5
Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов
Посол Германского Рейха был мужчиной из той старой аристократии, которая, как это принято у немцев, блюла чистоту крови. Хоть война, порожденная евгеникой, всеми очень осуждалась, но лезть в дела рода, чтобы запретить всякие сомнительные эксперименты и близкородственные браки, кайзер не имел права. Впрочем, даже если бы и имел — не стал бы. Сложно упрекать подданных в том, чем сам занимаешься. Особенно если твоя монархия держится на доброй воле баронов и прочих лендлордов.
Но по немецкому послу сразу было видно, почему он посол в Российской Империи — приток свежей крови сложно было скрыть. Высокий блондин с синими глазами, широким разворотом плеч, волевым подбородком прямо дышал здоровьем, несвойственным для его социального слоя в этом возрасте.
Дмитрий Романов знал, что с величайшего разрешения главы рода маменька посла очень плодотворно отдохнула на российском черноморском побережье, так что отправить человека, вызывающего расположение чисто внешне, было довольно продуманным решением.
Впрочем, это сейчас не могло расположить к себе собеседника. Потому что собеседником посла был Его Императорское Величество Дмитрий Алексеевич Романов.
Посол запросил аудиенцию, так что принимал его государь в своем гостевом рабочем кабинете. Там не было никаких личных или действительно рабочих вещей, а художественный беспорядок на столе из бумаг и папок перед встречами наводила секретарша. Ну так, чтобы место не выглядело совсем уж необжитым.
Немецкий посол с неоригинальным именем Генрих долго и вдумчиво приветствовал, кланялся, расшаркивался и вообще старательно откладывал переход к сути вопроса, пока Дмитрий Романов не посмотрел на дипломата своим фирменным романовским взглядом, от которого у любого простого смертного душа в пятки уходила.
Посол вздохнул и заговорил по существу:
— Ваше Величество, от лица Его Величества Рихарда я предлагаю Российской Империи оборонительный союз.
— Да что вы говорите, — улыбнулся император, с любопытством рассматривая мужчину. — И на каких условиях?
— Через династический брак вашей дочери Елены с Его Высочеством Конрадом, младшим принцем Германии, — пояснил мужчина, кладя первую папку на стол перед императором. — Естественно, Ее Высочество должна будет принять католичество.
Государю стоило некоторых усилий, чтобы не испепелить посланника на месте. Нельзя карать гонцов за новости, чай на дворе не средневековье. Но иногда очень хочется…
— Господин посол, — медленно проговорил Дмитрий Романов, пристально глядя на собеседника, — но разве Конрад способен зачать здоровое потомство?