Юсупов легко взбежал по ступеням к закрытым двустворчатым дверям. Громко и нетерпеливо постучал, но ему, естественно, никто не ответил. Мрачно подумав, что несчастная женщина наверняка вообще слегла от таких новостей, а для транспортировки лежачих у него ни техники, ни тупо лишнего места, Алмаз магией вышиб входные двери.
Внутри было уютно и обжито. Не пахло ни старостью, ни унынием. Даже нельзя было сказать, что люди покидали дом в спешке — все было максимально аккуратно и ухоженно.
— Хозяйка! — громко крикнул Алмаз. — Хозяйка!!!
Но вместо старушачьего «Ась?» юноша внезапно услышал звонкий девичий голос:
— Ну что еще? Я же сказала, что никуда не поеду. Скуратовы ни перед кем не отступают!
На вершине широкой, устланной красным ковром лестницы возникла девушка, одетая в простой свитер, брюки и туфельки без каблука. Невысокая, с толстой, черной, как смоль, косой, перекинутой через плечо, горящими от гнева карими глазами. Она была удивительно красива, той особенно яркой красотой детей от родителей разных рас. Миндалевидные глаза, монгольский плоский носик, пухлые губки — кто-то в роду Скуратовых лихо погулял в степях или на границе с Китаем.
Но сильный род никогда не отказывается от своих детей, а потому немудрено, что на отшибе страны жила-была красавица-боярышня, которую и замуж продать дешево нельзя, и выводить в свет чревато неприличными вопросами.
Юсупов стоял и тупо пялился на девушку, на время позабыв, зачем вообще сюда пришел.
— Эй, служивый, слышишь ли ты меня? — уперев руки в боки, окликнула княжича хозяйка дома.
Из ступора Алмаза вывела неприятельская артиллерия — ударило так близко, что оставаться в здании и поселении стало чрезвычайно опасно. А боярышня даже не вздрогнула! Стремительно спустившись вниз по лестнице, она подошла к Юсупову, ткнула в него наманикюренным пальчиком своей крохотной ладошки и, запрокинув голову, чтобы заглянуть в лицо княжича, заявила:
— Выметайтесь из моего дома, пока я сама вас не вышвырнула!
Это смотрелось потрясающе во всех отношениях, особенно потому, что боярышня была чуть ли не на две головы ниже Юсупова. И вот если бы кто-то спросил Алмаза, чем он вообще думал в этот момент, парень бы вряд ли ответил. Сработал древний, первобытный инстинкт.
Он присел, схватил девчонку поперек туловища и закинул на плечо. Та не завизжала, но принялась усиленно колотить кулачками ему по спине.
— Ты что себе позволяешь⁈ Отпусти меня! Отпусти немедленно!
Вместо ответа княжич встряхнул девчонку, прихватил с вешалки у входа первую попавшуюся шубу, накинул на боярышню и просто вынес ее из дома.
Тугарин Змий схватил добычу и уж точно не намерен был ее отпускать.
Москва, Анастасия Шереметьева
После того, как боярышня Анастасия Шереметьева покинула отчий дом, ее со всем полагающимся комфортом и под надежным присмотром разместили в одной из Имперских высоток. У девушки имелась банковская карточка на личные нужды, небольшой штат прислуги, чтобы поддерживать квартиру в приличном виде, а будущую супругу наследника престола освободить от домашней рутины.
В общем-то, Анастасия не могла пожаловаться на свою судьбу, вела очень скромный образ жизни и с весьма искренним восторгом наблюдала за новостями об Иване Дмитриевиче. Она не думала о нем как о своем ухажере или своем женихе. Она думала о том, что этот юноша на экране телевизора — ее будущий государь, и он вселял в нее уверенность за ее счастливую жизнь.
Так что все у Анастасии Шереметьевой было замечательно, пока в один прекрасный день в дверь ее квартиры вежливо не постучался человек с отличительными знаками личной императорской гвардии и не попросил следовать за ним. Боярышню посадили в неприметный автомобиль и в полном молчании повезли в Кремль.
Пока колеса машины наматывали километраж по столице, бедная девушка успела испугаться, успокоиться, помолиться и, наконец, прийти в состоянии полной решимости отстаивать свою жизнь всеми возможными способами.
В Кремле машина подъехала к служебному входу, и через неприметную дверцу между снующей прислугой по узким коридорам Анастасию привели… в покои императрицы.
Ольга Анатольевна сидела в кресле с высокой спинкой, а на низком столике рядом с ней расположился пузатый чайник, две чайные пары, вазочки с вареньем, сахаром, печеньками-конфетками. Сама императрица тонкими пальцами брала из хрустальной вазы сушки, с громким хрустом колола их в кулаке и отправляла в рот по маленькому кусочку. При этом женщина смотрела на боярышню внимательно, изучающе. В ее взгляде не было ни ненависти ревнивой матери, ни восторга будущей свекрови.