Никакого отличия в прибывшей силе от своей я не обнаружил. Техники, созданные из неё точно так же не действовали на цветок метки.
Вернувшись к сгустку силы, я снова потянул из него канат энергии. Но в этот раз потянул не к средоточию, а к самому цветку метки.
Первая треть пути далась мне легко, но затем канат силы ощутимо натянулся, и каждая новая пядь расстояния стала даваться мне всё тяжелей и тяжелей.
Последнюю треть я едва осилил. Дымчатый канат силы растягивался всё сильней и сильней, истончаясь и становясь прозрачней. К самому цветку я дотянул буквально нить. Толстую, но всего лишь нить. С трудом продвинулся ещё на чуть, оказываясь словно немного выше цветка, словно накладывая на него эту нить силы Виостия.
И едва не выпустил нить из своих невидимых рук, когда она резко натянулась.
Но это лишь заставило меня довольно оскалиться и упереться.
До этого все мои техники, оплётки стихии и прочее лишь проходили сквозь цветок, словно его не существовало. Значит, я на правильном пути. С усилием двинулся дальше и вниз, пытаясь рассечь цветок нитью надвое.
Ещё, ещё, ещё...
Нить окончательно истончилась и лопнула.
Я развернулся, обнаружив за своей спиной целый и невредимый цветок метки. Но проклятье замерло на губах, не успев с них сорваться.
Нить силы Виостия истончилась и лопнула лишь в моих руках. Больше того, зацепившись за цветок, она так и осталась натянутой между ним и сгустком силы Виостия.
И что это должно значить?
Когда время отдыха закончилось, а солнце начало клониться к горизонту, я протянул к цветку уже три нити. И ощущал себя при этом так, словно все эти три тысячи вдохов я не в своём теле духовным зрением летал, а таскал мешки с камнями в тумане зала Тысячи Этажей.
Флаг формации я убирал трясущимися руками. Это заметил даже Призрак, который отвлёкся от окрестностей и уставился на меня. Я криво ухмыльнулся. А мне ведь ещё сутки бегать от сектантов. Сумею ли?
Когда начало темнеть, руки у меня уже не дрожали, пусть и были в крови, а с губ не сходила довольная улыбка. Сумею. Обязательно сумею. Ведь нить, которая рвалась из моей макушки к небу, явно стала бледней.
— Вон он! Окружай! Десять пилюль Трансформации не должны сбежать!
Я огляделся. Темнота не была мне помехой. В этом мы сейчас с сектантами наравне. Они издалека видят мою метку, я без малейших проблем вижу их Указы, стоит только им приблизиться.
Сначала левого с десятком.
Рывок сквозь их техники.
Умрите.
То ли я убивал сегодня особенно жестоко, наконец-то запугав преследователей, то ли мне впервые повезло и на склоне этой горы людей оказалось мало, но когда наступило утро, я просто сидел на камнях и глядел, как встаёт солнце. Ещё немного и нужно будет начинать путать следы и искать...
— Удав, глянь туда.
Я оглянулся, задрав голову вверх. Сверху, с выступа торчало две головы.
— Значит, не показалось.
— Так ты видел метку?
— Конечно, видел.
— Ты придурок, Удав. Он грохнул уже кучу людей. Пошли отсюда.
Я в изумлении вскинул брови, вглядываясь в лица. Надо же, первый раз такой здравомыслящий попался.
— Это ты придурок. Представь, сколько у него в кисете добра уже скопилось.
— Зачем добро мертвецу?
— Вот именно, Квартик, вот именно.
Услышав прозвище, я едва не расхохотался. Квартик? Похож, похож. Такой же осторожный и умный.
Правда, он тут же испортил моё мнение о нём.
— Весь в кровище. Не выглядит опасным.
— Ну так столько дней драться день и ночь.
— Говорят, в первый день, когда он ещё сильным был, то обобрал всех охранников южного входа. Тех, из союза сект, что потом становятся старшими собирателей.
— Это же сколько добра...
Я покачал головой и встал. Никакой ты не Квартик, тупой Квыргл, не больше.
Их наверху оказалось не двое, а четверо, но это ничего не изменило. Два мне, два Призраку. Лень бегать. И, пожалуй, я даже уходить отсюда не буду. Лучше места не найти. Лишь сделаю вид, что бегу прочь, на случай, если на меня сейчас глядят с какой-нибудь окрестной скалы любопытные глаза. Это не сложно.
Когда стало окончательно светло, а солнце поднялось высоко, меня всё ещё никто не потревожил. Удачный день. Будь такими все, глядишь меня и не довели бы до отчаяния и предела.
Оглянувшись последний раз, я просто спрыгнул вниз, в ущелье, Рывком ушёл раз, другой и замер в небольшой пещере. Камень надо мной светлый, отлично скроет уже плохо видимый луч метки. Полдень близко.